|
|
|
 |
Руслан ХазарзарНепосредственные ученики ИисусаMaqhtai IhsouУченик по-еврейски — тальмúд ( תלמיד ); по-гречески — матэтэс (maqhthV). Все еврейские пророки и позднейшие раввины, как и греческие философы, старались создать вокруг себя тесный круг учеников, помимо изменчивой толпы последователей и сторонников. К этому же стремился и Иисус. Как известно из Евангелий, приближенная к Основателю группа учеников состояла из двенадцати человек (Мф.10:2; Мк.3:14; Лк.6:13; Ин.20:24). Связь данного числа с делением еврейского народа на двенадцать колен вполне очевидна, и тот факт, что Иисус ограничил круг ближайших учеников цифрой “12”, безусловно, говорит о том, что Он, создавая план преобразований, думал прежде всего об израильтянах, хотя, конечно, из этого нельзя делать вывод, что только одним “избранным” народом Он думал ограничиться впоследствии. Проповедь христианства вначале была направлена прежде всего к низшим слоям населения. Апостол Павел пишет: “Посмотрите, братия, кто вы, призванные: не много [из вас] мудрых по плоти [...], не много благородных; но Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых [...], и незнатное мира и уничиженное и ничего не значущее избрал Бог, чтобы упразднить значущее” (1 Кор.1:26-28). Выведенный Цельсом иудей говорит, что Иисус раздобыл себе “десять или одиннадцать приверженцев, отпетых людей, самых низких мытарей и лодочников” (Цельс у Оригена. — Origenus. Contra Celsum.I.62). В Послании Варнавы говорится, что Иисус выбрал себе “собственных апостолов для проповедования евангелия своего — людей крайне грешных, сверх всякой меры греха” (Варнава.5). Со временем люди стали ставить в вину христианам данные характеристики учеников Иисуса, и эти упреки ощущались тем сильнее, чем более христианское учение проникало в высшие слои общества. Поэтому вполне естественно, что Евангелие от Иоанна, отредактированное человеком образованным и стремившееся удовлетворить запросы образованных христиан из высших классов общества, своеобразно отнеслось к вышеотмеченному факту. Автор Евангелия от Иоанна, правда, признает, что в Иисуса прежде всего уверовали простолюдины (Ин.7:48), но при этом говорит, что и многие люди из аристократов также уверовали в Христа (Ин.12:42; 19:38). Вообще, если бы в этом Евангелии не было добавочной главы, то из него мы никогда бы не узнали, что многие из Двенадцати были рыбаками, зато сразу отметили бы, что “любимый ученик” Иисуса (Иоанн) был знаком с тестем первосвященника (Ин.18:15). Поэтому у нас есть полное основание сомневаться в историчности утверждения о том, что кто-то из Двенадцати был в тесных отношениях с первосвященником или его семейством.
ApostoloiОзначенные двенадцать учеников во всех Евангелиях называются апостолами. Греческое слово апóстолос (apostoloV), как и семитские слова шалýах ( שלוח ; 3 Цар.14:6 = М’лаким I.14:6) и шалúах ( שליח ), означает вестник, посланник. Эти самые посланники ( שלוחים — ш’лухúм) находились при каждой синагоге и ходили по двое, передавая информацию от своей общины — другим (Мишна. Берахот.5:5; Вавилонский Талмуд. Песахим.86). В христианстве слово апостолос получило иной смысл (1 Кор.12:28; Еф.4:11). Хотя ученики Иисуса и именуются в Новом завете апостолами, однако один лишь Лука прямо заявляет, что сам Основатель так наименовал их (Лк.6:13). При этом весьма сомнительно, что Иисус действительно посылал своих учеников проповедовать, то есть возвещать Благую весть (Мф.10:5; Мк.3:14; Лк.9:2). Во-первых, для того круга людей, для которого проповедовал Основатель, достаточно было Его личной деятельности; во-вторых, Иисус не мог не видеть, что представление Двенадцати о Царстве Мессии в то время еще не отвечало представлению о нем самого Основателя (Мф.20:20-24; Мк.10:35-38; Деян.1:6) и что в своей проповеди они провозглашали бы лишь мирянско-национальные позиции; в-третьих, то наставление, которое Иисус якобы дал посылаемым на проповедь апостолам, в такой мере рассчитано на отношения позднейшей эпохи, наступившей по распятии Иисуса, что некоторые части его повторяются в речи о бедствиях, которые постигнут Иерусалим перед его разрушением (Мф.10:17-22; 24:9-13; Мк.13:9; Лк.21:12). Что касается рассказа о семидесяти учениках Иисусовых, приведенного Лукой (Лк.10:1 и сл.), то это, безусловно, вольное измышление евангелиста-космополита, который не ограничивается двенадцатью апостолами для двенадцати колен Израиля, а присовокупляет к ним еще семьдесят — для всего человечества (Быт.10:1-32; ср. Чис.11:16,24). Действительно, если бы эти семьдесят учеников были посланы Иисусом на проповедь и притом отдельно от Двенадцати, то Основатель, наверное, дал бы особый напутственный наказ; между тем оказывается, что Лука взял несколько пунктов из наставления Двенадцати, приведенного в Евангелии от Матфея, а также из речи, которую, по словам евангелиста, Иисус сказал по случаю прихода делегации от Иоанна Крестителя, и из всего этого составил наставление Семидесяти (ср. Лк.10:1-16 и Мф.9:37; 10:8-15,40; 11:21-24). Таким образом, из всего вышесказанного следует вывод, что отсылка учеников на проповедь и наименование их вестниками, как и многое другое, случившееся после смерти Иисуса, были приписаны сначала воскресшему Иисусу (Мф.28:14), а затем и Иисусу, жившему до распятия.
Почему из перечня Двенадцати исчез Фаддей?У синоптиков мы встречаем перечни этих двенадцати учеников (Мф.10:2-4; Мк.3:16-19; Лк.6:14-16; Деян.1:13), однако в данных списках наблюдаются некоторые разночтения. Так, среди Двенадцати авторы Евангелий от Матфея и от Марка, а также Евангелия Эбионитов (Евангелие Эбионитов. — Epiphanius. Haer.30:13), называют Фаддея, причем некоторые кодексы указывают, что этот Фаддей является Леввеем (LebbbaioV [Леббáйос]), однако Лука не упоминает ни Леввея, ни Фаддея, а вместо этих имен называет Иуду, брата Иакова Алфеева. Трудно предположить, что Фаддей (или Леввей) и Иуда Иаковлев — одно и то же лицо, и, по-видимому, речь здесь идет о двух разных учениках Иисуса. Кроме того, синоптические Евангелия рассказывают нам о призвании мытаря, или, по-еврейски, мокэса ( מוכס ) (Мф.9:9; Мк.2:14; Лк.5:27-28), однако у автора Евангелия от Матфея он именуется Матфеем и занесен в перечень Двенадцати под этим же наименованием (MaqqaioV o telwnhV) (Мф.10:3), а у авторов Евангелий от Марка и от Луки он именуется Левием, но в приведенном ими списке Двенадцати ученика с таким именем мы не встречаем, зато находим там Матфея, который, правда, не назван мытарем. Таким образом, я думаю, нет достаточных оснований отождествлять мытаря Левия с Матфеем, который включен в коллегию Двенадцати. Отметим также, что указание Евангелия от Марка, что Левия звали Алфеевым, заставляет нас предполагать, что этот мытарь был братом Иакова и Иуды Алфеевых. Вообще, этот Иуда Алфеев доставляет исследователям множество хлопот. Начнем с того, что в некоторых латинских версиях IV—V веков в перечне Двенадцати в Евангелии от Матфея вместо Фаддея (Мф.10:3) назван “Иуда Зелот”. Здесь, я думаю, произошло недоразумение ввиду родственности слов каннаú ( קנאי ) (зелот — ревнитель) и Канá ( קנה ) (Кана — ревность), то есть слово Зелот может означать не то, что Иуда принадлежал к партии зелотов, а то, что он был родом из Каны Галилейской[1]. Действительно, Иуда Алфеев, вероятно, был двоюродным братом Иисуса по матери[2], а сама мать Основателя, возможно, была родом из Каны Галилейской[3]. Но на этом недоразумения не заканчиваются. Евангелие от Фомы из Наг-Хаммади начинается следующим образом: “Это тайные слова, которые сказал Иисус живой и которые записал Дидим Иуда Фома”. Опять — Иуда!.. И Евсевий Кесарийский цитирует некий сирийский документ: “После вознесения Иисуса Иуда, прозванный Фомой, послал [к Абгару] апостола Фаддея, одного из семидесяти” (Eusebius. Hist. eccles.I.13:11). Однако Лука различает Фому и Иуду, брата Иакова (Лк.6:15-16; Деян.1:13). Это же различие в Синайском, Александрийском и Ватиканском кодексах можно усмотреть и в Евангелии от Иоанна (Ин.14:5,22), но в древних Сирийских версиях IV века вместо Иуда, не Искариот (Ин.14:22) говорится Иуда Фома (Jn.14:22. — Old Syriac Sinaitic, Old Syriac Curetonian). Короче говоря, у меня даже нет уверенности, что Иуда, брат Иакова, и Фома — разные лица. Само слово Фома ( תומא ), как и его греческий перевод (DidumoV), — Близнец — по всей вероятности, означает не имя, а прозвище. Именно так понимали это слово сироязычные христиане, называя Иуду Фомой (Близнецом), но грекоязычные христиане, не знавшие значения арамейского слова תומא (= евр. תאום ), воспринимали его в качестве личного имени. Вообще, мне кажется, что слово близнец до составления Евангелий не употреблялось в греческом языке, оно имело форму только двойственного и множественного числа: didumawn — близнецы. В самом деле, если человек — близнец, то он — чей-то близнец; и ежели Иуда, брат Иакова, и Фома — одно и то же лицо (что весьма и весьма вероятно), то Иуда был близнецом Иакова или, может быть, Левия-мытаря. Таким образом, Иакова Алфеева или Левия также можно назвать Фомой. Таким образом, можно предположить, что последний редактор Евангелия от Луки знал о том, что одного из Двенадцати звали Иудой (может быть, он был знаком с Посланием Иуды) и что этот Иуда не был Искариотом; однако, рассматривая перечни Двенадцати, приведенные в Евангелиях от Матфея и от Марка, он обнаружил в списках только одного Иуду (Искариота). И тогда этому редактору для сохранения числа “12” пришлось исключить из своего перечня апостолов одного из учеников, и он исключил вместо Фомы Фаддея. Отметим также, что Варфоломей (Мф.10:3; Мк.3:18; Лк.6:14) и Нафанаил (Ин.1:45-46; 21:2) — вероятно, одна и та же личность: Варфоломей, точнее Бар-Тальмáй ( בר תלמי ), — это что-то вроде отчества (сын Тальмая), а Нафанаил (дар Божий), точнее Н’тан’эль ( נתנאל ), — имя.
Петр, Андрей, Филипп и братья ЗеведеевыВсе перечни Двенадцати возглавляет Симон Кифа. Симон, точнее Шим’óн ( שמעון ), был сыном некоего Ионы[4], который, по-видимому, уже умер к тому времени, когда Иисус поселился в Капернауме, в доме сыновей Иониных (Мф.8:14; 17:24; Мк.1:29-31; Лк.4:38). Симон носил прозвище Кифа, точнее Кепá ( כיפא [Кэй-пá]), которое в переводе с арамейского означает утес, скала. Слово Петр (PetroV [Пэтрос]) — греческий перевод слова Кифа. Сохранилось предание, что именно Иисус дал Симону Барионе (сыну Ионы) это прозвище (Мк.3:16; Лк.6:14; Ин.1:42), но, по всей вероятности, Симон носил его и до встречи с Иисусом (Мф.4:18; Евангелие Эбионитов. — Epiphanius. Haer.30:13; ср. Josephus Flavius. Ant. Jud.XVIII.6:3). Симон Кифа, равно как Андрей и Филипп, родился в Вифсаиде (Ин.1:44). Я отрицаю гипотезу о существовании на побережье Геннисаретского озера двух Вифсаид — в Галилее и Гавлонитиде — и считаю, что Кифа, Андрей и Филипп родились в Вифсаиде, названной Юлиадой (Josephus Flavius. Ant. Jud.XVIII.2:1), которая находилась в пределах тетрарха Филиппа. Что касается названия Вифсаида Галилейская (Ин.12:21), то на его основании еще нельзя заключать, что Вифсаида находилась не в Гавлонитиде, а в Галилее, ибо Иуду из гавлонитского города Гамалы также называли Галилеянином (Josephus Flavius. Ant. Jud.XVIII.1:1,6; ср. Деян.5:37). Действительно, из перечня Двенадцати лишь двое учеников носят греческие имена — Андрей и Филипп; и этот факт — весомое доказательство того, что они происходили из полуязыческого города, каковым и была Вифсаида-Юлиада. Ко времени начала общественного служения Иисуса Кифа и Андрей жили в Капернауме (Лк.4:31,38), причем Симон был женат (Мф.8:14; Мк.1:30; Лк.4:38; 1 Кор.9:5) и имел детей (Clementus Alexandrus. Stromata.III.6; VII.11; Eusebius. Hist. eccl.III.30; ср. 1 Петр.5:13). Петр был рыбаком, равно как Андрей и братья Зеведеевы (Мк.1:16,19). Иисус, который любил игру слов, говорил братьям Иониным, что Он сделает их ловцами (рыбаками) человеков (alieiV anqrwpwn, Мф.4:19; Мк.1:17; Лк.5:10). Кифа, по свидетельству Евангелий, стоял впереди всех учеников Иисуса — как в речах (Мф.15:15; 16:16; 17:4; 18:21; 19:27; 26:63; Ин.6:68; 13:69), так и в деяниях (Мф.14:28; 26:58; Мк.1:36; Ин.18:16; 21:3,7). По некоторых преданиям, Иисус после своего воскресения первым явился именно Петру (Лк.24:34; 1 Кор.15:5). Апостол Павел называет Кифу одним из столпов (stuloi) экклесии (Гал.2:9), а также — апостолом у обрезанных (thV peritomhV) (Гал.2:7-8). По преданию, апостол Петр проповедовал в Антиохии, в Малой Азии, оттуда отправился в Рим, где основал экклесию и был распят вниз головой во время гонений на христиан при Нероне (ср. Ин.21:19). Таким образом, Петр, с одной стороны, вырисовывается одним из самых почитаемых апостолов. С другой стороны, во всех четырех Евангелиях (Мф.26:69-75; Мк.14:66-72; Лк.22:55-62; Ин.18:17-27) содержится рассказ о том, как Кифа трижды отрекся от Иисуса. Кроме того, по свидетельству авторов Евангелий от Матфея и от Марка, Основатель назвал Петра Сатаной (Мф.16:23; Мк.8:33). И вообще, вряд ли приличествовало именоваться человеком-скалой тому, кто обладал пылким, но не твердым характером, как о том свидетельствует не только трехкратное отречение от Учителя, но также отношение Петра к спору о необрезанных и обрезанных христианах (Гал.2:11-14). Более метким является прозвище обоих сыновей Зеведеевых — Боанэргэс (BoanhrgeV — искажение от арамейского בני רגש [Б’нэй Ра-гэш]), сохранившееся только в Евангелии от Марка (Мк.3:17). Оно вполне отвечает вспыльчивым характерам обоих братьев (Мк.9:38; Лк.9:54; Irenaeus. Adversum haereses.III.3:4). Их отец был зажиточным рыбаком (Мк.1:20) по имени Зеведей, или, точнее, Забди ( זבדי ) или даже Забдá ( זבדא ), который жил в Капернауме (Мф.4:18-22; Лк.5:10; Ин.1:35,40). Жена Зеведея, Саломия, или, точнее, Ш’ломит ( שלמית ), была очень привязана к Иисусу и сопровождала Его до самой Голгофы (Мф.27:56; Мк.15:40; 16:1; Лк.8:3). Старший сын Саломии и Зеведея — Иаков, или, точнее, Яакóб ( יעקב [Йаа-кóб]), — в начале 44 года был обезглавлен в Иерусалиме по приказу Ирода Агриппы I (Деян.12:1-2); другой же сын — Иоанн, или, точнее, Йоханáн ( יוחנן ), — напротив, пережил всех апостолов (ср. Ин.21:23) и умер в начале II века (Irenaeus. Adv. haer.II.22:5). Не исключено, что Иоанн Зеведеев был учеником Иоанна Крестителя и что Иисус знал его еще на берегах Иордана (Ин.1:35 и сл.; 21:24). Особой популярностью на Руси пользуется апостол Андрей, названный Первозванным[5]. В «Повести временных лет» (нач. XII века) сохранилась легенда о посещении апостолом Андреем тех мест, где позднее были возведены Киев и Новгород: «Оньдрею учащю въ Синопии и пришедшю ему в Корсунь, увееде, яко ис Корсуня близь вустье днепрьское, и оттоле поиде по Днепру горе, и по приключаю приде и ста подъ горами на березе. И заутра въставъ и рече к сущимъ с нимъ ученикомъ: “видите ли горы сия? яко на сихъ горахъ восияетъ благодать божья; имать градъ великъ быти и церкви многи богъ въздвигнути имать”. И въшедъ на горы сия, благослови я, и постави крестъ, и помолився богу, и сълезъ съ горы сея, идеже послеже бысть Киевъ, и поиде по Днепру горе. И приде в словени, идеже ныне Новъгородъ [...]»[6]. Андрей (AndreaV [Андрэас]), брат Симона Петра, возможно, знал Иисуса еще по школе Иоанна Крестителя (Ин.1:35-42)[7]. По преданию, свою жизнь апостол Андрей закончил в городе Патры, где в 62 году по приказу проконсула Эгеата был распят на диагональном (косвенном) кресте. В группу близких учеников Иисуса входил также Филипп (FilippoV) из Вифсаиды-Юлиады (Ин.1:44). По утверждению гиерапольского епископа Папия (?—ок. 165), Поликрата[8] и Климента Александрийского, апостол Филипп был женат и имел детей (Eusebius. Hist. eccl.III.30:1; 31:1-5; 39:9; V.24:2), но этот факт вызывает у меня сомнения, ибо здесь могло произойти смешение личностей апостола Филиппа и его тезки дьякона, у которого “были четыре дочери девицы, пророчествующие” (Деян.21:8-9); во всяком случае, из текста Евсевия ясно, что цитируемые им христианские писатели, говоря об апостоле Филиппе, в действительности говорят о дьяконе Филиппе[9].
Другие ученикиОб апостоле Фаддее (QaddaioV [Таддáйос]) говорит и Евсевий (Eusebius. Hist. eccl.I.13:1,11-22; II.1:6-7), однако считает его апостолом из Семидесяти, а не из Двенадцати[10]. У нас нет оснований полагать, что Фаддей, или, точнее, Таддáй ( תדי ), не принадлежал к числу Двенадцати (Мф.10:3; Мк.3:18; Евангелие Эбионитов. — Epiphanius. Haer.30:13). Быть может, он имел и второе имя — Леббайос, или, в еврейском написании, Лаббáй ( לבי ). Первоначальный кружок последователей Иисуса образовался еще в Кане Галилейской, в него входили Н’тан’эль, сын Тальмая[11] (Ин.1:45-49; 21:2), и, вероятно, оба сына Хальпая ( חלפי ) — Й’hуда и Яакоб[12], — которые приходились Основателю кузенами[13]. Их мать, Мирйам (Мк.16:1; Лк.6:15-16; 24:10; Деян.1:13), которая была сестрой матери Иисуса (Ин.19:25), сопровождала Основателя до самой Голгофы (Мф.27:56). Среди учеников Иисуса был Симон Зилот (Лк.6:15; Деян.1:13), может быть выходец из школы Иуды Галилеянина; не исключено, что Симон (Шим’он) пристал к Основателю еще в Кане (Мф.10:4; Мк.3:18). Слово o KananaioV в Евангелия от Матфея и от Марка может означать, с одной стороны, уроженца Каны, а с другой — представителя партии канаимов (ревнителей). Лука воспринял это слово во втором значении и перевел его на греческий — o ZhlwthV (ревнитель, зелот). Поэтому мы не знаем, был ли Симон зелотом или не был, родился ли он в Кане Галилейской или в каком другом городе. В списке учеников Иисуса отметим также некоего Аристиона, которого Папий называет учеником Господним (Eusebius. Hist. eccl.III.39:4-5), а также Иосифа Варсаву (Iwshf Barsabba), или, точнее, Йосэпа, сына Шаббы ( בר שבא [Бар Шаб-бá] ), прозванного Юстом (Иустом, IoustoV)[14], и Матфия (MaqqiaV = מתתיהו ) (Деян.1:23; Eusebius. Hist. eccl.III.39:9-10). Среди учеников Иисуса были не только рыбаки, но и мытари — Левий Алфеев, или, точнее, Леви бар-Хальпай ( לוי בר חלפי ), и, быть может, Матфей, или, точнее, Маттитйáhу ( מתתיהו )[15] (Мф.Мф.9:9; 10:3; Мк.2:14; 3:18; Лк.5:27; 6:15; Деян.1:13; Eusebius. Hist. eccl.III.39:4-5,16; Евангелие Эбионитов. — Epiphanius. Haer.30:13). Профессия сборщика пошлин никогда не была в почете, но у евреев она считалась даже преступной, ибо налоги собирались для римлян. О мокэсах упоминали наряду с убийцами, грабителями и людьми позорной жизни (Мф.5:46-47; 9:10-11; 11:19; 18:17; 21:31-32; Мк.2:15-16; Лк.5:30; 7:34; 15:1; 18:11; 19:1-7; Мишна. Недарим.3:4). Евреям, принимавшим эту должность, объявлялся хэрем ( חרם — анафема, отлучение), они лишались права завещать, у них запрещалось менять деньги (Мишна. Бава Батра.10:1; Иерусалимский Талмуд. Демай.2:3; Вавилонский Талмуд. Санhедрин.25б). Однако Иисус благоволил к ним, ибо имел благосклонность ко всем, отверженным обществом. Особенно привязывались к Иисусу женщины. Несколько преданных галилеянок всегда сопровождали Основателя, оспаривая между собой привилегию слушать Его и служить Ему (Мф.27:55-56; Мк.15:40-41; Лк.8:2-3; 23:49). Среди них были: Иоанна, жена Хузы[16], одного из домоправителей Ирода Антипы, Сусанна, или, точнее, Шошаннá ( שושנה ), и другие, оставшиеся неизвестными, женщины (Лк.8:3; 24:10); некоторые из них были богаты и своими средствами давали возможность Иисусу и Его группе жить, не занимаясь ремеслами (Лк.8:3). Одна из этих женщин — Мария Магдалина, или, точнее, Мирйáм Магдалит ( מרים מגדלית ), — приобрела особую славу в христианском мире. Существует предание, что до встречи с Иисусом она вела жизнь распутной женщины (Epiphanius. Haer.26:8). Кроме того, Мария из Магдалы была одержима семью бесами (Мк.16:9; Лк.8:2), то есть страдала некоторым психическим заболеванием (Тов.3:8; 6:14; Origenus. Contra Celsum.II.55). Сохранился апокриф, что Иисус любил Магдалину “более учеников, и Он лобзал ее”, а ученики, видя это, спросили Иисуса, почему Он любит Марию более учеников? “Спаситель ответил им, Он сказал им: почему не люблю Я вас, как ее?” (Евангелие от Филиппа.55; ср. Евангелие от Фомы.118). Вот такой вот риторический ответ[17].
Из числа Двенадцати трое учеников как бы составляли особо приближенную к Иисусу коллегию, это — Симон Кифа и братья Зеведеевы. Эти трое (Петр, Иаков и Иоанн), согласно синоптикам, сопровождали Основателя при Его преображении (Мф.17:1-8; Мк.9:2-8; Лк.9:28-36), скорби в Гефсиманском саду (Мф.26:36-46; Мк.14:32-42) и воскрешении дщери Иаира (Мк.5:22,37-42; ср. Philostratus. Vita Apollonii.4:45), то есть присутствовали при таких таинственных деяниях Иисуса, при которых, по мнению евангелистов, могли присутствовать лишь наиболее развитые и приближенные ученики. Хотя вышеуказанные примеры исторически весьма сомнительны, но идея о преимуществе Симона Барионы и сыновей Зеведеевых пред другими учениками Иисуса сложилась в раннюю эпоху и, вероятно, уходит корнями в историческую почву. Правда, автор Евангелия от Иоанна в своем Евангелии совершенно не упоминает об Иакове, лишь в добавочной главе названы без имен сыновья Зеведеевы (Ин.21:2). Однако здесь, по-видимому, прослеживается желание антииудействующего автора четвертого Евангелия принизить значение другого Иакова — брата Господня, который был главой экклесии Иерусалима и ратовал за иудейский образ жизни христиан. Хотя Иаков Зеведеев и Иаков Ахмара — разные лица, в понятии древних христиан они часто как бы обменивались между собой ролями (ср. Мк.5:37; 9:2; 14:33 и Гал.2:9; Eusebius. Hist eccl.II.1:2-5).
Ученики Иисуса вряд ли понимали Учителя и вряд ли глубоко вникали в Его идеи и планы. То, что при таком Учителе они до самой Его смерти мечтали о восстановлении царства Израиля (Лк.24:21), и то, что впоследствии они какое-то время упорно противились допущению язычников в христианскую общину, — все это отнюдь не говорит о силе разумения апостолов. Апокалипсис, основная часть которого написана, вероятно, Иоанном Зеведеевым, мало проникнут истинным духом учения Иисуса, эта книга написана в духе мести и злобы, а ее чисто иудаистская точка зрения и форма изложения настолько отличается от Нагорной проповеди, что невольно начинаешь сомневаться, что Иисус “знал, которых избрал” (Ин.13:18). Вообще, ученики, кажется, чуть не загубили все дело. Если бы миссионерами были только апостолы из числа Двенадцати, то учение Основателя, возможно, потонуло бы в числе множества химер Палестины, как ушли в забвение школы назореев и эбионитов. Христианство по-настоящему стало распространяться и обретать силу и твердую почву в кругах язычников лишь с миссионерскими путешествиями тех людей, которые лично не знали Иисуса и которые ввиду этого все более Его обожествляли. И только в свете этих представлений мы понимаем, почему апостол Павел, не являвшийся прямым учеником Иисуса, обрел такое высокое значение в истории христианства.
Иуда-предательИз сообщений синоптиков трудно понять, а из рассказа Евангелия от Иоанна — совсем нельзя уразуметь, как мог Иисус принять в столь близкий круг своих учеников человека, способного на предательство, и как сам Иуда Искариот мог дойти до того, чтобы предать Учителя. Миллионы людей задавались этим вопросом, создавая все новые и новые гипотезы, “да только воз и ныне там”. Разумные доводы по этому поводу в основном отвергаются, и весь рассказ о предательстве обрастает новыми деталями и догадками, переходя из исторической канвы в область художественной литературы и мифотворчества. Основная ошибка исследователей при рассмотрении этого вопроса заключается в том, что они хотят понять психологию Иуды, а не психологию евангелистов. Поэтому мы, оставляя в стороне догадки об умонастроениях предателя, попытаемся представить, чем руководствовались авторы (редакторы) Евангелий при описании самого загадочного сюжета в Новом завете. Вполне вероятно, что автор Евангелия от Матфея, прочитав Евангелие от Марка, возмутился тем, что Иуда не понес никакого наказания за свое предательство. Представление евангелиста, что такое подлое деяние должно быть наказано карой Божией, подтолкнуло его к составлению рассказа о самоубийстве Иуды. Как и всегда при создании некоторого якобы исторического рассказа, евреи искали предопределенный сюжет в цитатах Танаха. Первый евангелист сразу же ухватился за слова из Книги пророка Захарии: “[...] тридцать сребренников [...] бросил [...] в дом Господень [...]” (Зах.11:13). Кроме того, автор Евангелия от Матфея во Второй книге Царств усмотрел слова, сказанные о самоубийстве Ахитофела ( אחיתפל ): “[...] и собрался [...], и удавился, и умер [...]” (2 Цар.17:23). И вот, из этих неопределенных слов, не имеющих отношения ни к Иисусу, ни к Его предательству Иудой, ни к раскаянию, первый евангелист составил следующий рассказ: “Тогда Иуда, предавший Его, увидев, что Он осужден, и, раскаявшись, возвратил тридцать сребренников первосвященникам и старейшинам, говоря: согрешил я, предав кровь невинную. Они же сказали ему: что нам до того? смотри сам. И, бросив сребренники в храме, он вышел, пошел и удавился” (Мф.27:3-5). Неисторичность этого эпизода видна невооруженным глазом, причем в данном случае повествование доходит до анекдотичности: Иуда еще до суда Пилата “увидел”, что Иисус осужден. Таким образом, автор Евангелия от Матфея, сам того не желая, приписал предателю дар предвидения. Впрочем, искусственность и мифичность рассказа о самоубийстве Иуды мы можем доказать, основываясь на повествовании автора Деяний апостолов (Луки), который тоже говорит о смерти Искариота, но в совершенно другой форме. Третий евангелист, как и автор Евангелия от Матфея, тоже был знаком с Евангелием от Марка и тоже имел основание возмущаться безнаказанностью предателя. Однако Лука не знал, что первый евангелист уже сочинил историю о позорной смерти Иуды, и стал сочинять новую, также основываясь на изречениях из Ветхого завета и даже приводя их в своем тексте. Итак, по версии Луки, Искариот не вернул старейшинам денег, а сам купил себе землю “неправедною мздою”, а затем “низринулся” (надо полагать, нечаянно свалился) в овраг, вследствие чего “расселось чрево его, и выпали все внутренности его” (Деян.1:16 и сл.). Таким образом, между рассказами Евангелия от Матфея и Евангелия от Луки нет ничего общего, кроме упоминания о скоропостижной смерти Иуды; и этот факт вполне доказывает, что оба рассказа не имеют под собой никакой исторической основы. Из Евангелий нельзя усмотреть хоть сколько-нибудь серьезного мотива для предательства. Автор Евангелия от Иоанна сводит все к банальному расточительству, которое якобы возмутило Иуду: “Мария же, взяв фунт нардового чистого драгоценного мира, помазала ноги Иисуса и отерла волосами своими ноги Его; и дом наполнился благоуханием от мира. Тогда один из учеников Его, Иуда Симонов Искариот, который хотел предать Его, сказал: для чего бы не продать это миро за триста динариев и не раздать нищим?” (Ин.12:3-5). Однако несостоятельность этого мотива сразу же обнаруживается при сравнении данного эпизода с параллельным местом в Евангелии от Марка, в котором сказано, что не Иуда, а “некоторые же вознегодовали и говорили между собою: к чему сия трата? ибо можно было бы продать его более, нежели за триста динариев и раздать нищим” (Мк.14:4-5). Несколько более серьезный мотив для предательства приводят синоптики. Так, автор Евангелия от Марка говорит: “И пошел Иуда Искариот, один из двенадцати, к первосвященникам, чтобы предать Его им. Они же услышавши обрадовались и обещали дать ему сребренники” (Мк.14:10-11). Автор Евангелия от Матфея даже называет сумму: “Они предложили ему тридцать сребренников [...]” (Мф.26:15), — и именно это указание снова отправляет нас к Книге Захарии: “И они отвесят в уплату Мне тридцать сребренников” (Зах.11:12). Итак, искусственность и неисторичность данного эпизода говорят сами за себя. Во-первых, мы наблюдаем стремление евангелистов все действия приурочить к цитатам из Танаха, которые рассматривались как пророчества о Мессии; во-вторых, Евангелия от Иоанна, в противоположность синоптикам, ни о какой плате за предательство не говорит; в-третьих, вряд ли бы человек, в руках которого была касса (Ин.12:6) и который знал, что со смертью Иисуса он теряет пост казначея, променял выгоды своего положения на ничтожную сумму денег[18]. Рассказ о поцелуе предателя (Мф.26:47-50; Мк.14:43-46; Лк.22:47-48) — один из самых знаменитых эпизодов античной литературы. Поцелуй, всегда считавшийся проявлением любви и нежности, здесь выступает наряду с самым гнусным деянием, известным человечеству; и эта антитеза действительно побуждает читателя с еще большей интенсивностью сопереживать тому, о чем повествуется в Евангелии. Однако именно эта антитеза и убеждает нас в том, что данный эпизод является художественным вымыслом, а не историческим фактом. В самом деле, Иуда поцелуем указывает отряду, кто из них Иисус, то есть из этого следует, что те, которые пришли арестовывать Основателя, не знали Его в лицо. Однако из дальнейшего повествования непреложно явствует, что Иисус каждый день проповедовал перед ними в Храме (Мф.26:55; Мк.14:48-49; Лк.22:52-53), а значит, Основатель был хорошо знаком страже. Кроме того, о поцелуе предателя опять же ничего не говорит автор Евангелие от Иоанна и, вероятно, совершенно о нем не знает. Древних христиан смущал тот факт, что Иисус приблизил к себе Иуду, ибо это обстоятельство могло истолковываться в том смысле, что Основатель не обладал дальновидностью и, вообще, плохо разбирался в человеческой сущности, а такие характеристики не приличествовали Посланнику Божиему. Поэтому было решено, что Иисус, как и подобает божественному существу, разгадал намерения предателя и объявил о них на последней вечери. Автор Евангелия от Иоанна даже заявляет, что Основатель “от начала знал” планы Иуды (Ин.6:64); но если так, то с нашей человеческой точки зрения непонятно, почему Иисус не удалил ученика-предателя из своей общины. Цельс по этому поводу пишет: “Если Он заранее назвал того, кто Его предаст и кто от Него отречется, то как же это они (ученики Иисуса. — Р.Х.) не испугались Его, как Бога, и не отказались от мысли предать Его и отречься от Него? А между тем они предали Его и отреклись от Него, нисколько о Нем не думая [...]. Ведь если против человека злоумышляют и он, вовремя об этом узнав, заранее скажет об этом злоумышленникам, то они откажутся от своего намерения и остерегутся. Следовательно, это не могло произойти после Его предсказания — это невозможно, а раз это [все же] произошло, то [этим] доказано, что предсказания не было. Ибо совершенно немыслимо, чтобы люди, заранее слышавшие об этом, еще [пошли на то, чтобы] предать и отречься” (Цельс у Оригена. — Origenus. Contra Celsum.II.18-19). С одной стороны, предсказание о предательстве одного из учеников могло остеречь предателя от своих намерений, но с другой стороны, оно, наоборот, могло и спровоцировать Иуду на этот шаг. В христианском мире даже появился беллетристический вариант объяснения мотива предательства: Иисус предсказал, что один из учеников предаст Его, но никто из Двенадцати не хотел этого делать, и тогда Иуда, как самый любящий и преданный ученик, решился пожертвовать своей репутацией, чтобы не пострадал авторитет Иисуса, ибо, по понятиям Искариота, Учитель ошибиться не мог. Таким образом, апологическая версия, что Основатель предсказал о предательстве, высвечивает Иисуса просто как провокатора, и древние христиане, пытаясь сгладить недоразумения в рассказе о предателе, представили нам Основателя в нежелательном свете. Как бы то ни было, с исторической точки зрения версия о предсказании Иисуса о предательстве неприемлема — во-первых, ввиду ее нелогичности, а во-вторых, ввиду ее хулительного характера. В конце концов, у нас нет причины так низко ставить Иисуса, и лучше признать рассказ о предсказании фальшивкой наивного христианина, чем согласиться с версией о подлом или параноическом характере Иисуса. Итак, анализируя рассказ о предателе с исторической точки зрения, мы отметаем эпизод за эпизодом. А что, если нам пойти дальше и принять версию протестантского теолога Г. Фолькмара (1809—1893), что весь рассказ об Иуде и его предательстве является простым тенденциозно-поэтическим вымыслом? Исходя из этой системы представлений, следует прежде всего отметить, что легенда о предателе возникла в среде иудеохристиан, ибо в пользу этого говорит семитское прозвище Иуды — Искариот (“муж из Кариота”). Кроме того, эта легенда возникла никак не раньше 70-х годов I века, ибо в посланиях Павла и Апокалипсисе об Иуде ничего не говорится. Ответ на вопрос: “Что побудило христиан создать легенду о предателе из числа близких учеников Иисуса?” — мы находим в Евангелии от Иоанна: «Но да сбудется Писание: “ядущий со Мною хлеб поднял на Меня пяту свою”» (Ин.13:18). В самом деле, христианские писатели изыскивали в Танахе фразы, которые можно было истолковывать в мессианском смысле, и путем личной фантазии пытались доказать, что эти пророчества сбылись на Иисусе. Таким образом, можно предположить, что автор рассказа о предателе нашел в Псалтири изречение, которое, впрочем, не имело никакого отношения ни к Иисусу, ни к Мессии, и решил, что эта фраза есть не что иное, как мессианское пророчество: “Даже человек мирный со мною, на которого я полагался, который ел хлеб мой, поднял на меня пяту” (Пс.40:10). То обстоятельство, что псалмопевец говорит о сотрапезнике, побудило автора рассказа сделать предателем не просто ученика Иисуса, а близкого ученика, с которым Учитель делил хлеб, то есть из числа Двенадцати. Теперь оставалось придумать предателю имя, причем такое имя, которое не вызывало бы никаких конкретных воспоминаний, но которое ввиду универсальности подходило бы под любую историческую личность. Таким именем стало имя Иуда ( יהודה ) как синоним слова еврей, а таким прозвищем стало прозвище Искариот ( איש קריות )[19] — муж из Кариота. В Палестине было несколько городов с названием Кариот (К’риййóт), но, по моему мнению, соль состоит в этимологии названия, ибо к’риййот означает город. Таким образом, всем нам знакомое с детства имя предателя Иуда Искариот, или, точнее, Й’hуда Иш-к’риййот, можно перевести как еврей из города. В самом деле, более универсального имени придумать трудно!
Теперь давайте рассмотри, каким образом рассказ о предателе вошел в наши Евангелия. Перед глазами редактора Евангелия от Иоанна находилось некоторое “первоевангелие от Иоанна” и рассказ об Иуде, и в задачу этого редактора входило гармонично вплести второе в текст первого. Мы можем проследить, каким образом была выполнена эта задача, путем текстуального анализа. Прежде всего кажется странной фраза из стиха 3 главы 18: “o oun IoudaV [...] ercetai ekei meta fanwn kai lampadwn kai oplwn”; и, по-моему, в “первоевангелии” вместо “o oun IoudaV labwn thn speiran [...]” значилось просто “h oun speira [...]”. По поводу стиха 4 главы 12 уже было сказано выше, что здесь, вероятно, в “первоевангелии” было: “hsan de tineV aganaktounteV proV eautouV”. Таким образом мы можем увидеть, как ориентировочно выглядел текст Иоаннова
“первоевангелия” ( Глава 6: “63 Дух животворит, плоть не пользует ни мало; слова, которые говорю Я вам, суть дух и жизнь; 64 но есть из вас некоторые неверующие. ( Для того-то [и] говорил Я вам, что никто не может придти ко Мне, если [то] не дано будет ему от Отца Моего. 66 С этого [времени] многие из учеников Его отошли от Него и уже не ходили с Ним. 67 Тогда Иисус сказал двенадцати: не хотите ли и вы отойти? 68 Симон Петр отвечал Ему: Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни, 69 и мы уверовали и познали, что Ты — Святой Бога[20]. ( Глава 12: (4) Некоторые же вознегодовали и говорили между собою: “5 Для чего бы не продать это миро за триста динариев и не раздать нищим? ( Глава 13: “2 И во время вечери ( 3 Иисус, зная, что Отец все отдал в руки Его, и что Он от Бога исшел и к Богу отходит, 4 встал [...]”; и т. д. “16 Истинно, истинно говорю вам: раб не больше господина своего, и посланник не больше пославшего его. 17 Если это знаете, блаженны вы, когда исполняете. ( 20 Истинно, истинно говорю вам: принимающий того, кого Я пошлю, Меня принимает; а принимающий Меня принимает Пославшего Меня. ( Ныне прославился Сын Человеческий, и Бог прославился в Нем [...]”; и т. д. Глава 18: “1 Сказав сие, Иисус вышел с учениками Своими за поток Кедрон, где был сад, в который вошел Сам и ученики Его. ( Отряд [воинов] и служителей от первосвященников и фарисеев приходит туда с фонарями и светильниками и оружием. 4 Иисус же, зная все, чтó с Ним будет, вышел и сказал им: кого ищете? 5 Ему отвечали: Иисуса Назорея. (Иисус) говорит им: это Я. ( 6 И когда сказал им: “это Я”, — они отступили назад и пали на землю”; и т. д. Теперь проведем аналогичный анализ и над синоптическими Евангелиями. За образец мы возьмем Евангелие от Марка, ибо первое и третье Евангелия — второисточники, основанные на Марковом предании. Стихи 10 и 11 главы 14 мы можем исключить без труда, так как они вставлены между двумя эпизодами и их исключение не нарушает смысла и стройности повествования. Далее, глава 14: “18 И когда они возлежали и ели, ( Иисус, взяв хлеб, благословил, преломил, дал им и сказал: приимите, ядите; сие есть Тело Мое”; и т. д. Глава 14: “41 [...] Кончено, пришел час: вот, предается Сын Человеческий в руки грешников. ( 43 И тотчас, как Он еще говорил, приходит ( множество народа с мечами и кольями, от первосвященников и книжников и старейшин. ( 46 Они возложили на Него руки свои и взяли Его”; и т. д. Итак, исключая из текста Евангелий сообщения об Иуде и его предательстве, мы приходим к выводу, что повествование не теряет своей самобытности, а в некоторых случаях — даже становится более цельным.
Список ДвенадцатиВообще, версия о неисторичности Иуды Искариота кажется мне весьма не безосновательной. В самом деле, исключая из списка Двенадцати Иуду, мы наконец-то приходим к твердому перечню имен апостолов: автор Евангелия от Марка, вероятно, заменил в списке Двенадцати Левия Алфеева Иудой Искариотом (Мк.3:19; ср. Мк.2:14), а автор Евангелия от Матфея пошел еще дальше — совсем не упоминает Левия, а вместо него называет Матфея (Мф.9:9; 10:3). Таким образом, перечень Двенадцати, быть может, имел следующий вид: 1) Симон Кифа (Петр), сын Ионы, уроженец Вифсаиды; 2) Андрей, брат Кифы, уроженец Вифсаиды; 3) Иаков, сын Зеведея; 4) Иоанн, брат Иакова Зеведеева; 5) Филипп, уроженец Вифсаиды; 6) Нафанаил Варфоломей, уроженец Каны Галилейской; 7) Матфей; 8) Иаков, сын Алфея; 9) Иуда, брат Иакова Алфеева; он же Фома (см. выше); 10) Фаддей; 11) Симон Канаит (Зилот); 12) Левий Алфеев, мытарь.
Кто из древних упоминал Иуду?Кроме того, кажется весьма странным, что ни Павел, ни автор Апокалипсиса ни словом не упоминают о предателе: оба говорят просто о двенадцати учениках-апостолах, не сообщая ничего об исключении кого-либо из их числа (1 Кор.15:5; Отк.21:14), хотя упоминание об исключении Иуды и замене его другим выглядит здесь не только уместным, но и необходимым, ибо наши Евангелия тогда еще не были написаны. В рассказе апостола Павла об учреждении евхаристии (1 Кор.11:23), вопреки евангелистам, упоминающим по этому случаю о предательстве, говорится только о предании Иисуса властям, и говорится это в той форме, в какой в Евангелии от Матфея (Мф.4:12) говорится о взятии под стражу Иоанна Крестителя, пленение которого не было последствием предательства[21]. Кроме того, если не считать Евангелий и Деяний апостолов, об Иуде и его предательстве не упоминает ни один из писателей Библии, не упоминает ни автор (авторы) Дидахэ, ни автор Послания Варнавы, ни Климент Римский в своем Послании к коринфянам, ни Герма в своем Pastor’е, ни Игнатий Антиохийский в своих семи посланиях, ни Поликарп в своем Послании к филиппийцам, — ни один писатель I века - 1-ой половины II века[22]. Более того, об Иуде ни слова не говорит Юстин, который полностью пересказывает повествование Евангелий, вплоть до непорочного зачатия, а это — серьезнейший аргумент в пользу того, что даже в третьей четверти II века Юстин не знал истории о предательстве Иисуса кем-либо из Его учеников. Лишь около 177 года о предательстве Иисуса отчасти говорит Цельс (в передаче Оригена). И только Ириней является тем христианским писателем, который действительно хорошо был знаком с историей предательства (Irenaeus. Adv. haer.II.20:2,4,5)[23]. На этом можно было бы признать, что весь рассказ peri Ioudou tou paradidou является художественным вымыслом, и поставить точку. Однако в истории о предательстве, исключая отмеченные выше детали, нет ничего сверхъестественного, чтобы безоговорочно признать ее мифом. Кроме того, остаются открытыми некоторые вопросы — например: если автор второго Евангелия действительно был толмачом апостола Петра, то как же он мог до такой степени исказить факты и опорочить одного из Двенадцати? Каким образом история о предателе проникла в иудео-христианские Евангелия — в частности, в Евангелие Эбионитов (Epiphanius. Haer.30)? Нельзя также исключать возможности того, что Ириней узнал об Иуде Искариоте от Поликарпа, а тот, в свою очередь, — от своего учителя, Иоанна Зеведеева. Впрочем, конечно, автором, а точнее компилятором второго Евангелия мог быть и не Иоанн-Марк, а иудео-христианские Евангелия могли подвергаться переработке и исправлению. Конечно, Ириней мог узнать об Иуде Искариоте вовсе не от Поликарпа, а из Евангелий, однако в истории о предателе много темных пятен, чтобы можно было окончательно расставить все точки над “i”.
Свидетельство ТалмудаВ Вавилонском Талмуде в трактате Санhедрин.43а (правда, эта барайта изъята из большинства современных изданий) есть такое свидетельство: “Пятеро учеников было у Ешу hан-Ноцри (Иисуса Назареянина. — Р.Х.): Матай, Накай, Нэцер, и Бунай, и Тода ( חמשה תלמידים היו לו לישו הנצרי מתאי נקאי נצר ובוני ותודה )”. Поскольку это и другие свидетельства Талмуда и барайт о Ешу (Йэшу) hан-Ноцри практически не имеют исторической ценности, а построены с помощью ассоциативных приемов[24], то можно предположить следующее. Имя Матáй ( מתאי ) имеет прямое отношение к еврейскому наречию матáй ( מתי ) — когда, как это и следует из дальнейшего повествования трактата: «Привели Матая. Сказал он: “[Неужели] Матай будет убит? Написано: “когда (матай) приду и явлюсь пред лице Божие” (Пс.41:3 = Т’hиллим.42:3)”. Сказали ему: “Да, Матай будет убит, ибо написано: “когда (матай) умрет и погибнет имя его” (Пс.40:6 = Т’hиллим.41:6)” ...». Быть может, имя Матай — это сокращение от имени Маттитйаhу (Матфей). Имя Накáй ( נקאי ) имеет прямое отношение к еврейскому слову накú ( נקי ) — чистый, невинный. Далее в трактате читаем: «Привели Накая. Сказал он: “[Неужели] Накай будет убит? Написано: “невинного (наки) и праведного не умерщвляй” (Исх.23:7)”. Сказали ему: “Да, Накай будет убит, ибо написано: “в потайных местах убивает невинного (наки)” (Пс.9:29 = Т’hиллим.10:8)” ...». Показательно, что знаменитый комментатор Талмуда, Раши (рабби Ш’ломо бен-Йицхак, 1040—1105 гг.), дает следующее пояснение к словам “Накай будет убит”: “Убийца он, этот Накай, и заслуживает смерти за то, что убивал в потайных местах. И ответ [на его довод дан] просто так, из-за народов, ибо был он близок к властям, и они должны были отвечать на все доказательства, [идущие от] суетности их”. Не исключено, что имя Накай ведет свое начало от греческого имени Никодим или, точнее, Никóдемос (NikodhmoV). Никодим, согласно Евангелию от Иоанна, был учеником Иисуса и одновременно — “один из начальников Иудейских” (Ин.3:1), что может быть понято в комментарии Раши как “близок властям”[25]. Однако историчность фарисея Никодима вызывает сомнения[26]. Имя Нэцер ( נצר ) наверняка имеет отношение к родине Иисуса, ибо Назарет, или, точнее, Н’цэрет ( נצרת ) и Нэцер — слова однокоренные. Хотя в контексте слово нэцер (ветвь, отрасль, побег, росток) могло также иметь свое начало от стиха 1 главы 11 Книги Исаии, на который так часто ссылались христиане. Действительно, все в том же трактате Санhедрин.43а читаем: «Привели Нэцера. Сказал [он]: “[Неужели] Нэцер будет убит? Написано: “и росток (нэцер) от корней его даст плоды” (Ис.11:1)”. Сказали ему: “Да, Нэцер будет убит, ибо написано: “а ты выброшен из гробницы твоей, как росток (нэцер) презренный” (Ис.14:19)” ...». Имя Бунáй ( בוני ) соотносимо с еврейским словом б’ни ( בני ) — сын мой. Далее в том же трактате читаем: «Привели Буная. Сказал [он]: “[Неужели] Бунай будет убит? Написано: “сын Мой (б’ни), первенец Мой Исраэль” (Исх.4:22)”. Сказали ему: “Да, Бунай будет убит, ибо написано: “вот, Я убью сына твоего, первенца твоего” (Исх.4:23)” ...». Бунай, по всей вероятности, должен напоминать нам о старце Баннусе (BannouV), о котором повествует Иосиф Флавий в своем произведении «Жизнь» и который весьма напоминает нам Иоанна Крестителя. Этот старец Баннус в 53 году, когда к нему пришел сам Иосиф, жил в пустыне, одевался в древесные листья или кору, питался растениями и дикими плодами, днем и ночью погружался в холодную воду “освящения ради” (Josephus Flavius. Vita.2) — эти два слова (proV agneian) у Иосифа те же, которые он употребляет в адрес Иоанна Крестителя в «Иудейских древностях» (Ant. Jud.XVIII.5:2). Еврейское слово тодá ( תודה ) означает признательность, благодарность. Читаем окончание барайты (Санhедрин.43а): «Привели Тода. Сказал [он]: “[Неужели] Тода будет убит? Написано: “псалом благодарности (ль-тода)” (Пс.99:1 = Т’hиллим.100:1)”. Сказали ему: “Да, Тода будет убит, ибо написано: “приносящий жертву благодарности (тода) чтить будет Меня” (Пс.49:23 = Т’hиллим.50:23)”». Упомянутый здесь Тода ( תודה ) наверняка имеет отношение или тождествен мятежнику Февде, который в 44 году увлек за собой толпу к Иордану, утверждая, что воды расступятся перед ним (ср. Нав.3). Конница прокуратора Куспия Фада (44—46 гг.) рассеяла толпу, а сам Февда был схвачен и обезглавлен (Josephus Flavius. Antiquit. Jud.XX.5:1; ср. Деян.5:36). Не будем забывать, что имя Февда, или, точнее, Тэудáс (QeudaV), происходит от еврейского слова тода. Однако у нас нет оснований считать, что мятежник Февда был учеником Иисуса.
[1] В Коптских версиях IV века автор Евангелия от Иоанна (Ин.14:22) именует Иуду: o KananithV. [2] См. # 19 моей книги «Сын Человеческий». [3] Ренан Э. Ж. Жизнь Иисуса. — СПб., 1906, стр. 98. [4] В Синайском кодексе Евангелия от Иоанна (1:42) Симон назван сыном Иоанна, но это, вероятно, какое-то недоразумение (ср. Мф.16:17; Евангелие Евреев. — Origenus. Commentarii in Mattheum.15). [5] Согласно Евангелию от Иоанна (Ин.1:35-42), первым за Иисусом (вместе с “любимым учеником”) пошел Андрей, который затем привел Кифу. [6] Гудзий Н. К. Хрестоматия по древней русской литературе. — М.: “Просвещение”, 1973, стр. 5. [7] По преданию, апостол Андрей после смерти Иисуса проповедовал в Малой Азии, Фракии, Македонии, Скифии, Причерноморье и в верховьях Днепра, откуда через землю варягов прошел в Рим и вновь вернулся во Фракию, где в небольшом селении, будущем Константинополе, основал экклесию. [8] Поликрат — епископ в Эфесе; председатель епископов Малой Азии в Эфесе в 196 году. [9] По преданию, по распятии Иисуса апостол Филипп проповедовал в Галилее, Греции, откуда потом отправился в Парфы, Азот, Гиераполь Сирийский, Малую Азию, Лидию, Мисию, пока не был распят в Гиераполе Фригийском по приказу правителя этого города Анфипата. [10] По преданию, Фаддей по смерти Иисуса проповедовал в Сирии и Месопотамии; был в Эдессе, где якобы обратил в христианство топарха (местного властителя) Абгара V (Черного), хотя точно известно, что просветителем Эдессы был Аддая (2-я половина II века); далее, по одним источникам, дошел с проповедью до финикийского города Вирита (Бейрута), где мирно скончался в 44 году; по другим источникам, Фаддей умер в Эдессе; а древнее армянское предание гласит, что Фаддей принял мученическую смерть в Армении в 50 году. [11] По преданию, апостол Варфоломей по распятии Иисуса проповедовал вместе с апостолом Филиппом в Сирии и Малой Азии; в Гиераполе Фригийском их распяли, и Филипп умер на кресте, а Варфоломей был снят с распятия и остался жив; потом Варфоломей отправился в Индию, где перевел на местный язык Евангелие от Матфея; Варфоломей посетил также Армению и обратил в христианство царя Полимия; по приказу брата царя, Астиага, апостол был схвачен и распят вниз головой. [12] По преданию, Иаков Алфеев (Яакоб бар-Хальпай), прозванный Божественным семенем, сопровождал апостола Андрея в Эдессу, проповедовал также в Газе, потом отправился в Египет и в городе Острацине был распят. [13] См. # 19 моей книги «Сын Человеческий». [14] Иуст, или, точнее, Юстус (Justus), — имя латинское, означающее справедливый, праведный. [15] По преданию, апостол Матфей после написания своего Евангелия на семитском языке проповедовал в Сирии, Мидии, Персии, Парфии и закончил свое служение в Эфиопии, где был сожжен в 60 году по приказу правителя Эфиопии Фульвиана. [16] Йоханá эшет Кузá ( יוחנה אשת כוזא ). [17] По преданию, после смерти Иисуса Мария Магдалина проповедовала не только в Иерусалиме, но отправилась в Рим и обошла всю Италию; она была у императора Тиберия, рассказала ему об Иисусе и поднесла кесарю красное яйцо со словами: “Христос воскрес!”; затем Мария отправилась в Эфес, где помогала Иоанну Зеведееву в его проповеди; с ее слов была написана 20-я глава Евангелия от Иоанна; в Эфесе же Мария Магдалина и скончалась. [18] Тридцать сребренников ( שלשים הכסף , Зах.11:13) = тридцать шекелей серебром ( כסף שלשים שקלים ) = стоимость раба (Исх.21:32). [19] В греческом написании: Iskariwq (Мк.3:19), или IskariwthV (Мф.10:4). [20] Так во всех авторитетных кодексах: o agioV tou qeou. [21] Обратите внимание на употребление вариантов префикса: pare- (Мф.4:12; 1 Кор.11:23) и para- (Мф.26:21,46; Мк.14:18,42; Лк.22:21,48; Ин.6:64,71; 12:4; 13:2; 18:2,5). [22] Ириней утверждает, что об Иуде-предателе знал Папий: «Старцы, видевшие Иоанна, ученика Господня, рассказывали, что они слышали от него, как Господь учил о тех временах и говорил: придет время, когда станет произрастать такая виноградная лоза, у которой будут десять тысяч ростков, на каждом ростке десять тысяч веток, на каждой ветке десять тысяч сучков, на каждом сучке десять тысяч гроздей, у каждой грозди десять тысяч ягод, а из каждой ягоды можно будет выжать по двадцать пять метретов (мер) вина; и когда кто-нибудь из праведников возьмет в руки одну гроздь, то другая гроздь скажет: “я — лучше, возьми меня и воздай славу Господу”; равным образом будет произрастать пшеница, у которой каждое зерно даст десять тысяч колосьев, каждый колос даст десять тысяч зерен, и каждое зерно даст десять фунтов чистой белой муки; то же будет и с другими плодами, семенами и травами. Об этом и Папий, ученик Иоанна и товарищ Поликарпа, муж древний, письменно свидетельствует в своей четвертой книге, ибо им составлено пять книг [под названием Изложение изречений Господних]. Он прибавил следующее: “Это для верующих достойно веры. Когда же Иуда-предатель (выделено мною. — Р.Х.) не поверил этому и спросил, каким образом сотворится Господом такое изобилие произрастаний? — то Господь сказал: это увидят те, которые достигнут тех [времен]”» (Irenaeus. Adv. haer.V.33:3-4). Но это утверждение кажется мне сомнительным. По всей вероятности, в выражении “Иуда-предатель не поверил сему” слово предатель добавлено Иринеем или кем-то другим. В действительности же, я думаю, Папий имел в виду Иуду Фому, который постоянно сомневался и всему не верил (Ин.14:5,22; 20:24-28). [23] Ириней, правда, рассказывает о секте каинитов, которые “учат, что только один из апостолов знал истину — Иуда Искариот. Он, мол, совершил тайну предания и поэтому через него “разрешено все земное и небесное”. Они также выдают вымышленную историю такого рода, называя Евангелием Иуды” (Irenaeus. Adv. haer.I.31:1); однако, по всей вероятности, секта каинитов возникла лишь в середине II века, и именно тогдашнее распространение истории о предательстве и послужило, видимо, главной причиной возникновения этой секты. [24] См. прежде всего # 19 моей книги «Сын Человеческий». [25] С другой стороны, “близок властям” (“знаком первосвященнику”), не будучи сам начальником, был апостол Иоанн (Ин.18:15-16). [26] См. главу «Логии Квартуса» моей книги «Сын Человеческий».
|
|
|
|
 28 Kb |
