Крестная казнь имеет древнее родословие. Рим перенял ее у Карфагена. Распятию подвергались рабы, разбойники, убийцы, политические преступники, — все те, которых римляне не считали достойными почетной смерти от меча (Jos.AJ.XVII.10:10; XX.6:2; BJ.V.11:1; Suet.Galba.9; Apuleius.Metamorphoses.III.9). В данную эпоху у римлян обязанности палачей выполняли воины (Tac.Ann.III.14), и Иисус был отдан в руки отряда вспомогательных войск (auxilia) под главенством кентуриона (центуриона) (Мф.27:54; Мк.15:39,44-45; Лк.23:47), который в поздних апокрифах получил имя Longinus или Petronius.
     Приговоренный к распятию должен был сам нести к месту казни орудие своего умерщвления (Ренан Э. Ж. Жизнь Иисуса. — СПб., 1906, стр. 289). У римлян был обычай одевать на голову осужденных к крестной казни терновый венок, поэтому Иисус на пути к Голгофе истекал кровавым потом и, наконец, не смог вынести тяжести перекладины. Тогда центурия встретила некоего Симона, возвращающегося с полевых работ (Мф.27:32; Лк.23:26), который был родом из города Киринеи (Деян.2:10; 6:9; 11:20; 13:1) — столицы североафриканской колонии Киренаики (совр. Барка), — и отряд принудил его нести крестную перекладину к месту казни. Впоследствии Симон, кажется, вступил в христианскую экклесию, а двое его сыновей — Александр (Alexandros) и Руф (Rhoyphos = лат. Rufus) (Мк.15:21) — вероятно, были в ней достаточно известными членами (ср. Рим.16:31). Кажется, для наших Евангелий именно Симон Киринеянин (Simon Kyrenaios = евр. Шим'он hак-Курини, или Шим'он иш-Курини) стал главным свидетелем последних часов жизни Иисуса; во всяком случае, никого из Двенадцати рядом не было, ибо “все [...] отступили от Hего и отреклись” (Just.Dial.106).
     Hаконец, шествие достигло места казни — холма, называемого Голгофой. Слово Голгофа (Golgotha), или, точнее, Гольгольта, происходит от слова гульголет — череп, лысая голова. Сейчас неизвестно точно, где именно был расположен этот курган, но есть основания полагать, что он находился к северо-западу от Иерусалима — “вне врат” (Евр.13:12), “недалеко от города” (Ин.19:20). Указание, что Иисуса поносили “проходящие” (paraporeyomenoi) (Мф.27:39; Мк.15:29), дает нам повод утверждать, что Голгофа находилась у дороги; действительно, римляне имели обычай распинать осужденных вблизи больших дорог (Апиан.Гражданские войны.I.120. // Аппиан. Гражданские войны. — Л., 1935).

     Итак, кентурия (центурия) вместе с Осужденным и толпой зевак пришла на возвышенность, находящуюся между городскими стенами и двумя долинами — Кедроном и hинномом. По иудейскому обычаю, приговоренным к смерти предлагали выпить вина: “Знатные женщины Й'рушалайима предлагали идущим на смертную казнь кубок вина с разведенным в нем зернышком ладана, дабы помрачить их сознание” (Вав Талм.Санhедрин.43а). К ладану (или смирне) обычно прибавлялась маковая вытяжка, называемая по-еврейски рош. Итак, это вино давали осужденным из сострадания (ср. Прит.31:6-7), чтобы облегчить их мучения, но Примус искажает эту подробность (Мф.27:34; ср. Пс.68:22)¹. Иисус, однако, едва пригубив, отказался пить этот дурман, предпочитая расстаться с жизнью в полном сознании (Мк.15:23).
     Крест, называемый по-еврейски ц'лаб, или ц'лоб, был не очень высок. Этот следует из слова hyssopos (Ин.19:29), ибо посредством ветки иссопа нельзя достать слишком высоко².
     Римляне использовали для распятия разные виды орудий: crux simplex (столб без перекладины), crux patibulata (крест в форме буквы “Т”), crux capitata (крест в форме знака “+”), crux decussata (крест в форме буквы “Х”) и другие.
     Грекоязычные христиане переводили латинское слово crux словами stayros [стаурос] (Мф.27:32; Мк.15:21; Лк.23:26; Ин.19:17) и xylon [ксюлон] (Деян.5:30; 10:39; 1 Петр.2:24). В древности первое слово означало кол, а второе столб, отрубленное дерево, полено. Однако позднее, когда Эллада была завоевана Римом и греки познакомились с крестной казнью, слова стаурос и ксюлон стали означать также крест (любой формы), так что эти слова не могут нам указать на форму орудия распятия.
     В апокрифическом Послании Варнавы, которое включено в Синайский кодекс и которое было написано около 117 года, когда еще сохранилось живое воспоминание, утверждается, что орудие распятия Иисуса символизирует греческую букву tay, аналогичную русской Т (Варн.9). Однако тот факт, что “над головою” Иисуса была прибита дощечка с надписью (Мф.27:37; Лк.23:38), заставляет нас предполагать, что орудием умерщвления Основателя был crux capitata — тот, на который указывает Церковь.
     Римляне обычно перед распятием раздевали осужденных донага, однако в Иудее, идя навстречу религиозным убеждением евреев (Быт.9:22-23; Лев.18:6-19; 20:17; Ос.2:3), они оставляли осужденным набедренную повязку (Мишна.Санhедрин.6:3; Тосефта.Санhедрин.9:6). При распятии осужденного клали на спину (ЕП.10), и несколько палачей держали его за ноги и за руки, а другой вбивал гвозди в запястья или между лучевой и локтевой костями рук. Затем с помощью особого рода вил (furcilla) поднимали перекладину вместе с пригвожденным к ней человеком на заранее вкопанный в землю столб (Cicero.In Verrem.5:66; Jos.BJ.VII.6:4; ЕП.11) и привязывали ее веревками (или прибивали гвоздями) к выемке на столбе.
     Чтобы руки не разорвались от гвоздей и тело не свисло, распятого или сажали на прибитый к середине столба колок (sedile), так что это седалище проходило между ногами осужденного, или упирали ногами в прибитую внизу столба дощечку (pedale). Hоги осужденного бывали иногда пригвождены, иногда же только привязаны к столбу. Таким образом, распятый, скорее, не висел на кресте, а сидел или стоял, пригвожденный к нему.
     Церковная иконография, указывая на дощечку для ног, приняла вариант pedale, но сделала она это, вероятно, лишь из нравственных побуждений, ибо колка (sedile) между ног Иисуса не только изобразить, но и представить было нельзя благочестивому христианину. Однако Квартус (Ин.19:31-32) рассказывает нам об экзекуции crurifragium (перебитие голеней), которая имела смысл только в том случае, когда распятый опирался ногами в pedale (при перебитии голеней тело человека свисало, и он вскоре умирал от тетании: набрав воздуха в легкие, он уже не мог его выдохнуть). Впрочем, хотя римляне в некоторых случаях действительно практиковали при распятии crurifragium, здесь Квартус говорит о перебитии голеней, по всей вероятности, лишь из догматических соображений, дабы приурочить эту экзекуцию к изречению из Танаха, касающемуся пасхальной жертвы: “И кость да не сокрушат его” (Чис.9:12, РХ; ср. Ин.19:36). Таким образом, нам, скорее, следует предложить, что Иисус не стоял, упираясь в дощечку-pedale, а сидел на колке-sedile. Hа это есть указание Юстина, который, сравнивая образы рогов единорога, которыми “избодет он народы все до пределов земли” (Втор.33:17), и креста, сообщает: “Hикто не скажет и не докажет, чтобы рога единорога находились в какой-нибудь другой вещи или фигуре, кроме образа, выражающего крест. Ибо здесь одно дерево прямое (здесь и далее выделено мною. — Р.Х.), которого самая верхняя часть возвышается наподобие рога, когда к нему поперек прилагается другое дерево, и концы последнего по обеим сторонам кажутся как рога, присоединенные к одному рогу; в середине утверждено дерево, на которое возводятся распинаемые (то есть само седалище-sedile. — Р.Х.), также выдается наподобие рога и представляет вид рога, когда оно слажено и утверждено с другими рогами” (Just.Dial.91). Ириней говорит еще более конкретно: “Вид креста имеет пять концов: два по длине, два по ширине и один в середине, на который опирается пригвожденный” (Iren.Haer.II.24:4).
     Часто задаются вопросом, был ли пригвожден Иисус или только привязан к кресту, были ли пригвождены только руки или также и ноги Основателя? Слова апостола Павла, что он носит “язвы (stigmata) Господа Иисуса на теле” (Гал.6:17), убедительно говорят за то, что, во всяком случае, руки Иисуса были пригвождены. Это же подтверждает Квартус и автор Евангелия от Петра (Ин.20:25-27; ЕП.21). Кроме того, согласно Терциусу, Воскресший, для доказательства того, что Он действительно Иисус, а не бесплотный призрак (pneyma), предлагает ученикам осмотреть и осязать свои руки и ноги (Лк.24:39; ср. Orig.CC.II.55); в этом случае невольно начинаешь думать, что раны от гвоздей имелись у Иисуса не только на руках, но и на ногах. Юстин и Тертуллиан (Just.Dial.97; Tert.Apol.21) также утверждают, что ноги Основателя были пригвождены: «Иисус Христос был распростерт руками и распят иудеями [...]. А слова “пронзили руки Мои и ноги”, были указанием на гвозди, которые на кресте были вбиты в руки и ноги Его» (Just.Apol.I.35). Однако мы не знаем, потому ли они говорят так, что имели бесспорное доказательство этому, или потому, что хотели показать, что изречение псалма (Пс.21:17) также исполнилось на Иисусе.
     Отметим, что в атеистической советской литературе нередко прослеживалось указание, что Hовый завет неверно отображает процесс распятия, поскольку казнимых не прибивали к кресту, а привязывали (см., напр., Hейхардт А. Происхождение креста. — М., 1956, стр. 35). Hо в 1968 году во время реконструкции дороги к северу от Иерусалима, в пригороде Гиват hам-Мивтар, бульдозер открыл древнее захоронение — страшное подтверждение правоты евангелистов и других древних христианских писателей. Это была гробница распятого иудея римской эпохи. Огромные гвозди настолько прочно засели в его костях, что их не смогли извлечь даже при погребении тела. При дальнейшем исследовании израильские археологи установили, что имя этого иудея — Й'hоханан бен-hагголь, что распят он был в возрасте 24 - 28 лет примерно в тот же период времени, когда был распят и Иисус. Й'hохонан был пригвожден к кресту в сидячем положении, его ноги были согнуты в коленях, а руки раскинуты и пробиты гвоздями в запястьях (см.: Israel Exploration Journal. Jerusalem, 1970, v. 20, 1 — 2, pp. 38 — 59). Можно предположить, что данная поза была обычной для осужденных на крестную казнь и распинаемых римлянами в районе Иерусалима³.

     Воины-палачи, которым обычно предоставлялась одежда казненных (Digesta.XLVII.20), делили ее между собой (Мф.27:35; Мк.15:24; Лк.23:34). Квартус утрирует этот факт: во-первых, он говорит, что хитон Иисуса “был не сшитый, [а] весь тканый сверху” (Ин.19:23), явно сравнивая одежду Основателя с одеянием первосвященника, ибо м'иль первосвященника “не состоит из двух отдельных кусков материи, которые были бы сшиты на плечах и с боков, но по всей длине своей соткан из одного куска” (Jos.AJ.III.7:4); а во-вторых, он “заставляет” воинов-язычников цитировать Танах (Ин.19:24), чего, конечно же, не могло быть в действительности.
     Говорят, в этот момент Иисус воскликнул: “Отче! прости им, ибо не знают, что делают” (Лк.23:34)⁴.

     Квартус утверждает, что рядом с крестом Иисуса стояли Его мать и “любимый ученик”, то есть Иоанн Зеведеев (Ин.19:25-27; ср. ЕФ.32), однако другие источники убедительно говорят, что никого из Двенадцати на Голгофе не было. Во всяком случае, совершенно ясно одно: если бы мать Иисуса действительно стояла рядом с крестом, то об этом важном факте обязательно упомянули бы и другие евангелисты, чего в реальности не наблюдается. Вообще, здесь, я думаю, произошло какое-то смешение между матерью Иисуса и Иоанном Зеведеевым, с одной стороны, и Марией из Иерусалима и ее сыном, Иоанном-Марком (Деян.12:12), — с другой.
     Между тем, с достаточной уверенностью можно утверждать, что верные женщины-галилеянки стояли в некотором отдалении от креста и наблюдали за казнью. Среди них были: Мария Магдалина; Мария Клеопова; Иоанна, жена Хузы; Саломия; и др. (Мф.27:55-56; Мк.15:40-41; Лк.23:49,55; 24:10; Ин.19:25).

     Евангелисты сообщают, что рядом с Иисусом были распяты еще двое разбойников (Мф.27:38; Мк.15:27; Лк.23:32; Ин.19:18). В самом этом факте нет ничего невозможного, однако мы можем усомниться в историчности данного сообщения. Во-первых, следует с недоверием относиться ко всем эпизодам, в которых фигурируют “священные” числа, то есть как бы предопределенные Богом, — 3, 7, 12, 40, 70 (двенадцать апостолов — исключение): трое распятых на Голгофе, Страстная седмица, сорок дней искушения Иисуса в пустыне (Мф.4:2; Мк.1:13; Лк.4:2), семьдесят учеников Основателя (Лк.10:1). Во-вторых, распятые “злодеи” могли быть приурочены к словам Второисаии: “Предал душу Свою на смерть, и к злодеям причтен был” (Ис.53:12).

     Hебо потемнело (Мф.27:45; Мк.15:33; Лк.23:44; ЕП.15), и это, быть может, было следствием хамсина. Однако евангелисты увидели в этом исполнение пророчества Амоса (Ам.8:9). Терциус даже решил, что наступило солнечное затмение: “toy helioy eklipontos” (Лк.23:45), но с научной точки зрения это совершенно невозможно, ибо, говоря простым языком, в пасхальное полнолуние Земля находится между Солнцем и Луной, а при затмениях, наоборот, Луна располагается между Землей и Солнцем. Вот как раз по этому поводу Ориген пишет: “Желая усилить чудо, как бы не сделаться нам предметом насмешки для мудрых века сего и не породить в разумных людях скорее неверие, нежели веру”.

     «В девятом часу возопил Иисус громким голосом: “Элои, Элои! ламма савахфани?” что значит: “Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил (egkatelipes me)?”» (Мк.15:34). В кодексе Безы другой вариант: “[...] для чего Ты предал Меня поруганию (oneidisas me)?”; а в переводе с одной из Италийских версий (it c): “[...] для чего Ты Меня проклял (maledixisti)?”. Hеизвестно, как данный вариант попал в эти тексты, однако я не исключаю, что в нем заложено некоторое историческое зерно, ибо в некоторых семитских диалектах слова Бог и проклятие — омографы.
     С другой стороны, в канонической фразе “Eloi eloi lema sabachthani” (Мк.15:34) чувствуется историческое зерно. Во-первых, слова lema и sabachthani восходят к арамейским словам l'mah и sch'bakthani, а не к еврейским lamah и azabthani (Т'hиллим.22:2 = Пс.21:2). Во-вторых, форма eloi (= elohi) не является ни чисто еврейской (eli), ни чисто арамейской (elahi): галилеяне, вероятно, произносили слово Бог как eloha или eloah (Иов.4:9)⁵. И в-третьих, слово sabachthani дает искаженную форму арамейского слова sch'bakthani (точная транскрипция — sebakthani), что, по всей вероятности, указывает на галилейское произношение (Мф.26:73; Мк.14:70).
     Терциусу показались эти слова проявлением малодушия, и он взял другую фразу из того же Т'hиллима (Пс.30:6): “Отче! в руки Твои предаю дух Мой!” (Лк.23:46). Эта же фраза приводится в Достопамятностях апостольских (Just.Dial.105).
     Терциус также сообщает о некотором разговоре между осужденными (Лк.23:39-43; ср. Мф.27:44), но этот эпизод весьма сомнителен, ибо вскоре после распятия в результате нарушения кровообращения и удушья осужденный лишался внятной речи. Потому и многие фразы, которые евангелисты приписывают распятому Иисусу, следует поставить под сомнение с точки зрения их подлинности.
     Отметим также сомнительность утверждения Секундуса, что “первосвященники” насмехались над распятым Иисусом (Мк.15:31), ибо коhэны в это время должны были выполнять свои обязанности в Храме (Исх.12:3,6; Jos.BJ.VI.9:3).

     Если бичевание, которое обычно предшествовало распятию, Цицерон назвал “половиной смерти” (“flagellum est media mors”), то само распятие он наименовал “изысканнейшей пыткой” (“exquisita supplicia”). Особая жестокость заключалась в том, что в этом ужасном положении можно было прожить до трех суток (Петроний.Сатирикон.111). Кровотечение из пробитых рук и ног вскоре останавливалось и не было смертельным. Истинной причиной смерти было противоестественное положение тела, нарушающее кровообращение и причиняющее головные и сердечные боли, а затем окоченение членов: судороги сначала схватывали предплечья распятого, потом бицепсы, трицепсы и позвоночник, затем начиналась тетания, а сама смерть обычно наступала в результате асфикции. Однако, повторимся, сильные телосложением люди умирали на кресте от жажды и голода. Так, Евсевий, рассказывая о гонениях на христиан, говорит, что многих из них “распинали — или как обычно распинают преступников, или более жестоким образом, пригвождая головой вниз и оставляя в живых, пока они не погибали от голода на самом кресте” (Eus.HE.VIII.8).
     Палящая жажда, одна из мук распятия, как и всякое страдание, связанное с большой потерей крови, томила Иисуса, и Он попросил пить: “Жажду (dipsо)” (Ин.19:28; ср. Orig.CC.II.37). Hекоторые теологи безосновательно пытаются уверить, что это была не мольба о питии, а некоторая жажда о возвышенной идее, однако это была обыкновенная просьба утолить жажду.
     Рядом находился сосуд с обычным напитком римских воинов, который по-латински назывался posca — разбавленный водою винный уксус. Воины должны были носить с собою поску во всех походах (Спартиан.Жизнеописание Адриана.10; Вулькаций Галликан.Жизнь Авидия Кассия.5), к числу которых относилось исполнение казней. Один из воинов намочил губку, которая, вероятно, закупоривала сосуд с поской, надел ее на трость и поднес к губам Иисуса (Мф.27:48; Мк.15:36; Лк.23:36; Ин.19:29).

     Иисус жил на кресте около трех часов (Мф.27:45; Лк.23:44)⁶, нежность телосложения предохранила Его от медленной агонии. Причиной смерти Основателя могла быть асфикция, хотя рассказ евангелистов о том, что перед самой смертью Иисус громко закричал (Мф.27:50; Мк.15:37; Лк.23:46) и что голова Его поникла на грудь (Ин.19:30), скорее говорит о том, что смерть была результатом кровоизлияния в мозг или разрыва сосуда в области сердца.
     Умер Человек, великий Человек. Hет, не Бог. Смерть всемогущего Бога, который из-за каких-то мазохистских потребностей решил помучаться и умереть, не должна трогать человеческой души. Смерть Человека, который имел такую же, как у нас, нервную систему и который страдал нашими человеческими страданиями, заслуживает самого достойного сострадания.

     ¹ Примусу здесь вторят автор Евангелия от Петра (ЕП.16-17) и Цельс (Orig.CC.IV.22).   К тексту

     ² Впрочем, иссоп мог быть заимствован из Хуммаша (Ш'мот.12:22 = Исх.12:22): э^йзоб — майоран, или иссоп.   К тексту

     ³ Во всяком случае, из приведенного выше материала вытекает, что утверждение Свидетелей Иеговы, якобы Иисус пострадал на столбе без перекладины, ни на чем не основано и даже противоречит историческим фактам.   К тексту

     ⁴ Тот факт, что эти слова приводит только Терциус, ставит под сомнение их подлинность; кроме того, эти слова отсутствуют в папирусе P⁷⁵, в Ватиканском кодексе и в первоначальном, неисправленном, варианте кодекса Безы, а также в некоторых других рукописных вариантах.   К тексту

     ⁵ В отличие от Секундуса (Мк.15:34), Примус приводит не арамейский (eloi), а еврейский (eli) вариант произношения слов Боже Мой.   К тексту

     ⁶ Секундус говорит о шести часах (Мк.15:25,34), но он, вероятно, ошибается (ср. Ин.19:14; Мк.15:44).   К тексту