Смерть Пилата

Перевод А. П. Скогорева по кн.: Tischendorf C. Evangelia apocrypha. Lipsiae, M.D.CCCLIII, p. 432—435.

Когда снедаемый тяжким недугом император римлян Тиберий Цезарь узнал, что в Иерусалиме есть некий лекарь по имени Иисус, который единым словом любые болезни лечит, и не ведая еще, что иудеи и Пилат умертвили его, приказал он некоему служителю своему Волузиану:

— Поезжай сколько можешь скорее в заморские земли и скажи слуге и другу моему Пилату, чтоб прислал он сюда лекаря, который сумеет мне прежнее здоровье вернуть.

Выслушав повеление императора, немедля отбыл Волузиан и, как было ему предписано, явился к Пилату и, приказ Тиберия Цезаря исполняя, молвил:

— Повелитель твой, император римлян Тиберий Цезарь, прослышав, что в городе у тебя есть лекарь, который любую болезнь единым словом лечит, настоятельно просит тебя отослать к нему целителя этого для лечения недуга его.

Страшно испугался Пилат, услышав это, ибо помнил, что сам приказал безвинно казнить Его. Но отвечал он так нунцию:

— Был тот человек злодеем, и когда потянулся к Нему народ Палестины, приказал я, вняв совету мудрецов иерусалимских, распять Его.

И повстречал, возвращаясь в гостиницу, нунций некую женщину, именем Вероника[1], бывшую некогда среди близких Иисуса, и спросил он ее:

— О женщина, жил в этом городе какой-то лекарь, единым словом больных исцелявший, отчего ж умертвили его иудеи?

И, зарыдав, сказала женщина:

— О господин, увы мне! Ибо Тот, Кого из зависти предал Пилат, на смерть осудил и распять велел, — Бог и Господь мой.

Молвил тут опечаленный нунций:

— И мне увы! Ибо не могу я исполнить того, зачем послан владыкой моим.

А Вероника ему:

— Когда вознамерился мой Господь идти на проповедь, не в силах разлуку с Ним выносить, захотела я, чтоб написали мне образ Его, дабы служила мне утешением при разлуке хотя бы тень Его облика. И когда несла я художнику холст для образа, повстречал меня Господь мой и спросил, куда направляюсь? И едва только помыслы свои Ему я открыла, взял Он холст у меня из рук и, запечатлев на нем благословенный Лик Свой[2], вернул его мне. И коли с благоговеньем взглянет на образ этот владыка твой, немедля благодатью здоровья вознагражден будет.

А Волузиан ей:

— Можно ль золотом или серебром ценность картины такой означить?

Она ему:

— Нет, — одним лишь священным чувством благоговения. И поэтому поеду с тобой я, взяв образ, дабы взглянул на него Цезарь, а после вернусь.

И вот, приехал Волузиан с Вероникой в Рим и сказал Тиберию-императору:

— Иисуса, давно тобой поджидаемого, Пилат с иудеями неправедно смерти предал. Из зависти пригвоздили они Его к перекладине крестной. Но приехала вместе со мной матрона некая и привезла она образ того Иисуса. Если благоговейно воззришь на Него, тотчас благодатью здоровья вознагражден будешь.

Приказал тогда Цезарь, чтоб шелковыми тканями путь устлали и доставили образ к нему немедля, И едва взглянув на Него, более здоровья обрел.

Схвачен был Понтий Пилат по приказу Цезаря и доставлен в Рим. И велел исполненный гнева Цезарь, узнав о приезде его, вести во дворец Пилата. Но привез с собою Пилат несшитую тунику Иисуса и, к императору отправляясь, в нее облачился. И как только увидел его Тиберий, гнев свой напрочь забыл и навстречу ему поднялся, и принудить себя не мог говорить с ним строго, и, хоть был без него столь суров и грозен, сделался почему-то при нем вдруг кроток Но потом, едва отпустил Пилата, тотчас вновь страшным гневом на него распалился, называл себя ничтожным и жалким, ярость сердца своего явить неспособным. И повелел он тут же, чтоб воротили назад Пилата, и утверждал и клялся, что тот — сын смерти и в живых оставлять его непристало. А едва завидев его, снова думать забыл о гневе и вдругорядь здравствовать ему пожелал.

Удивились все, да и сам он тому удивился, что ярится так, когда нет Пилата, и сказать ничего ему гневно не может всякий раз, едва покажется тот.

Наконец, Божественному наитию повинуясь, а может, по совету какого-то христианина, велел отобрать у Пилата Цезарь тунику, и вернулась сразу к нему всегдашняя твердость. Поскольку же был весьма поражен он этим, рассказали ему, что владел ею прежде Сам Господь Иисус. Приказал тогда император содержать Пилата в тюрьме, пока не решат мудрецы в совете, что надлежит с ним делать. И через несколько дней вынесли приговор Пилату, дабы казнен он был позорнейшей смертью. Проведав об этом, собственноручно, своим же кинжалом себя Пилат порешил и такою вот смертью жизнь свою закончил.

О смерти Пилатовой услыхав, молвил Цезарь:

— Позорнейшей смертью, воистину, умер тот, к кому собственная рука была беспощадна.

А потом привязали тело Пилата к огромному камню и бросили в реку Тибр. Но злые и нечистые духи, радуясь все как один скверному трупу, в волнах бесновались и, наводя ужас на римлян, вызывали на небе громы и молнии, бури и град, так что объял всех вокруг страх непомерный. И потому, выловив труп из Тибра, отвезли его римляне ради насмешки в Виенну и бросили там в Родан-реку[3], ибо Виенна считалась тогда проклятым местом, да и звучит почти как “дорога в геенну”. Однако ж и там отыскались беспутные духи, и точно такие же непотребства там вытворяли. И потому, не стерпев дьявольской той напасти, местные жители сей сосуд зла от себя удалили, отправив его для погребения в землю лозанцев, а те, кознями сатанинскими изведенные, избавились от него, сбросив в какой-то горный провал, скалами окруженный, где, говорят, и поныне бурлит и клокочет злоба дьявольская.

[1] Вероника — по христианскому преданию, женщина, протянувшая Иисусу покрывало во время его крестного пути на Голгофу, чтобы Он обтер лицо. На покрывале осталось изображение Христа. В новозаветных евангелиях Вероника не упоминается.

[2] В этом рассказе представлена несколько иная версия, чем в наиболее распространенном предании: Вероника хочет получить портрет Иисуса, и он сам запечатлевает его на покрывале. Эта версия указывает на позднее — средневековое происхождение апокрифа, так как для первых христиан не было изображений Иисуса. Характерно, что создатели апокрифа отказались от описания крестного пути и страданий Иисуса, которые могли бы запечатлеться на образе.

[3] Родан-река — современная р. Рона.