Татиан

Речь против эллинов

Вероятно, в первых годах царствования Марка Аврелия, Тациан написал сочинение, грубоватое и неправильное по слогу, местами живое и остроумное, которое справедливо считается одним из самых оригинальных памятников христианской апологетики во II веке. Это сочинение называется «Против эллинов». Ненависть к Греции была действительно господствующим чувством Тациана. Как истый сириец, он проникнут завистью и злобой к искусствам и литературе, которыми восхищался весь мир. Языческие боги казались ему олицетворением безнравственности. Мир греческих статуй, которые он видел в Риме, не давал ему покоя. Перебирая личности, в честь которых они были воздвигнуты, он приходил к заключению, что почти все, как мужчины, так и женщины, были людьми дурной жизни. С большим правом он возмущался ужасами амфитеатра, но ошибочно смешивал с римскими жестокостями национальные игры и театр греков. Эврипид, Менандр казались ему учителями разврата, и он желал (пожелание слишком исполнившееся!), чтобы их сочинения были уничтожены.

В основе апологии Юстина лежало чувство гораздо более широкое. Он мечтал о согласовании христианских догматов с греческой философией. Это была, конечно, несбыточная мечта. Не трудно было видеть, что греческая философия, прежде всего рациональная, и новое вероучение, основанное на сверхъестественном, были врагами, из которых один должен был остаться на месте. Апологетический метод св. Юстина узок и опасен для веры. Тациан это чувствует и старается воздвигнуть здание христианства на самых развалинах греческой философии. Как и его учитель, Тациан обладал обширной греческой эрудицией; подобно ему же, он совсем был лишен критики и произвольнейшим образом смешивал подлинное с апокрифическим, известное ему с тем, чего он не знал.

Тациан имел ум мрачный, тяжелый, раздражительный, озлобленный против греческой цивилизации и философии, которые он во всеуслышание ставит ниже Востока и того, что он называет философией варваров. Он опирается в этом вопросе на жиденькую эрудицию, вроде той, которую проявил Иосиф в своей книге «Против Апиона». Моисей, по его мнению, гораздо древнее Гомера. Греки ничего сами не выдумали; они всему научились от других народов, и именно от восточных. Они мастера только в искусстве писать; в коренных же идеях они ниже других наций. Грамматики причина всего зла; своим лганьем они скрасили заблуждение и создали ту несправедливую репутацию, которая является главным препятствием торжеству истины. Ассирийские, финикийские, египетские писатели — вот истинные авторитеты!

Греческая философия не только ничего не улучшила, но и не сумела предохранить своих последователей от величайших преступлений: Диоген пил; Платон был чревоугодлив; Аристотель раболепен. Философы были одержимы всеми пороками; это слепцы, спорившие с глухими. Греческие законы не лучше их философии. Они все говорят разное; а хороший закон должен быть общий для всех людей. У христиан, напротив, никакого разлада. У богатых и бедных, мужчин и женщин мнения одни. По горькой насмешке судьбы, Тациану суждено было умереть еретиком и доказать, что христианство не более философии ограждено от ересей и партийных раздоров.

Юстин и Тациан хотя и были при жизни друзьями, но уже являются самыми характерными представителями двух противоположных взглядов, которые займут по отношению к философии христианские апологеты. Одни, в сущности эллины, при всем порицании языческого общества за распущенность его нравов, будут, однако же, признавать его искусства, общую культуру, философию. Другие, сирийцы или африканцы, станут усматривать в эллинизме лишь набор мерзостей, нелепостей и громко предпочтут греческой мудрости мудрость «варваров». Оскорбление и насмешка будут обычным их орудием.

Сначала казалось, что умеренная школа Юстина возьмет верх. Писания, совершенно аналогичные произведениям наплусского философа, в особенности Logos paroeneticos, Logos, обращенный к эллинам и трактат о монархии, отличающиеся множеством цитат языческих, сибиллических, псевдохалдейских, стали группироваться вокруг главных сочинений Юстина. Неизвестный автор Logos paroeneticos, терпимый Афенагор, ловкий Минуций Феликс, Климент Александрийский и, до известной степени, Феофил Антиохийский стараются найти для всех догматов рациональное основание. Для этих широких теологов, даже догматы самые таинственные, самые чуждые греческой философии, как, например, воскресение тел, имеют начало в эллинизме. По их мнению, корни христианства в сердце человека; оно заканчивает то, что начато естественным просвещением христианства; не только не возвышается на развалинах разума, но является высшим его расцветом; оно есть истинная философия. Все приводит к мысли, что утраченная апология Мелитона была составлена в этом духе. Более или менее гностическая александрийская школа явится сторонницей тех же воззрений и придаст им в III веке чрезвычайный блеск. Она провозгласит, подобно Юстину, что греческая философия — подготовление к христианству, лестница, ведущая к Христу. Платонизм в особенности, ввиду его идеалистического направления, является для этих христиан-филэллинов предметом наибольшего предпочтения. Климент Александрийский говорит о стоиках не иначе, как с восхищением. По его словам, каждая школа усвоила себе частицу истины. Он решается даже сказать, что для познания Бога у евреев были пророки, а у греков философия и вдохновенные люди, как Сибилла и Гистасп, пока третий Завет не создал духовного познания и не привел оба прежние откровения в состояние устарелости.

Но христианское чувство проникается живой враждебностью к этим уступкам апологетов, жертвующих неподатливостью догматов из желания понравиться тем, кого они хотят привлечь на свою сторону. Автор «Послания к Диогнету» приближается к Тациану по чрезвычайной строгости, с которою он относится к греческой философии. «Сарказм» Гермиаса беспощаден. Автор Philosophumena считает античную философию источником всех ересей. Эта система апологии, по совести говоря, единственная христианская, возобновится Тертуллианом с несравненным талантом. Расслабляющей уступчивости эллинских апологетов суровый африканец противопоставит презрительное «Credo quia absurdum». Он тут является лишь истолкователем мысли святого Павла. «Уничтожают Христа», сказал бы великий апостол ввиду этих потворств. «Если бы философы могли спасти мир естественным развитием своих мыслей, зачем было Христу приходить? Зачем он был распят? Сократ, говорите вы, частью познавал Христа. Значит, и вы частью Сократовой заслуги оправданы!»

Страсть к демонологическим объяснениям доведена у Тациана до верха нелепости. Из числа апологетов он всех менее одарен философским умом. Но его могучий выпад против язычества побудил простить ему многое. Речь против греков очень хвалили даже такие люди, которые, как Климент Александрийский, очень далеки были от ненависти к грекам. Шарлатанская эрудиция, проявленная автором в этом произведении, нашла подражателей. Элий Аристид, по-видимому, на это намекает, когда, становясь в прямое противоречие с нашим автором, изображает евреев как жалкую расу, ничего не создавшую, чуждую изящной словесности и философии, умеющую только злобствовать против всего, что прославило Грецию, и из среды коей люди называют себя «философами» лишь по совершенному извращению смысла слов.

Тяжелым парадоксам Тациана против античной цивилизации тем не менее суждено было восторжествовать. Этой цивилизации действительно присуще было великое зло, то, что она пренебрегла умственным развитием народа. Лишенный начального образования народ стал жертвой всех сюрпризов невежества и поверил всем басням, которые ему были рассказаны с уверенностью и убеждением.

Собственно, по отношению к Тациану здравый смысл все-таки взял свое. Этот Ламеннэ II века пошел во многом по пути Ламеннэ наших дней. Крайности мысли и своего рода дикость, которые неприятно поражают нас в его «Речи», изгнали его из правоверной церкви. Не знающие меры апологеты почти всегда становятся затруднением для дела, которое они защищали.

Уже в своей «Речи против эллинов» Тациан посредственно правоверен. Как Апеллес, он верит, что Бог, самодовлеющий и безначальный, производит Слово, которое творит вещество и производит мир. Как Юстин, он учит, что душа — совокупность частиц; что по существу она смертна и темна и лишь путем единения с Духом Святым становится светлой и бессмертной. Затем, по фанатизму темперамента, он бросился в крайности противоестественной суровости. По роду своих заблуждений и по слогу в одно и то же время вдохновенному и грубому, Тациан был первообразом Тертуллиана. Он писал с многоречивостью и увлечением ума искреннего, но мало просвещенного. Более восторженный, чем Юстин, и менее сдерживаемый дисциплиной, он не сумел, подобно своему учителю, согласовать личную свободу с требованиями других. Пока жил Юстин, он сносился с церковью, и церковь его признавала.

После мученичества Юстина, он стал жить один без сношений с верующими, как бы независимым, обособленным христианином. По мнению Иринея, он сбился с пути вследствие желания иметь собственную школу. Мы считаем гораздо более вероятным, что его погубило желание обособиться от всех.

***

Порядок мыслей, который увлек Маркиона, Апеллеса, Лукиана был необходимым последствием положения, в котором тогда находилось богословие. На это указывает тот факт, что таким же образом сбилось с пути много верующих всякого происхождения, от которых, судя по их прошлому, нельзя было этого ожидать. Такова в особенности была участь Тациана, ученика терпимого Юстина, апологета, который много раз рисковал жизнью за веру. Время, когда он покинул Рим, не выяснено с точностью, но будучи в душе ассириянином и значительно предпочитая Восток Риму, он возвратился в свою Адиабену, где евреев и христиан было много. Там его учение стало более и более изменяться. Разобщенный со всеми церквями, он остался на родине тем же, чем был уже в Италии, обособленным христианином, не принадлежащим ни к какой секте, хотя и близким к монтанистам по аскетизму, к маркионитам по учению и толкованию Писания. Его рвение к работе было поразительно; его горячая голова не допускала отдыха; Библия, которую он читал беспрестанно, внушала ему самые противоречивые мысли, и он писал по этому предмету книгу за книгой.

Будучи в своей апологии фанатическим поклонником евреев против греков, он впал в противоположную крайность. Преувеличение идей св. Павла, побудившее Маркиона проклянуть еврейскую Библию, довело Тациана до совершенного принесения в жертву Ветхого Завета Новому. Как Апеллес и большинство гностиков, Тациан допустил Бога-творца, подчиненного верховному Богу. В акте создания, произнося такие слова, как «Да будет свет!», Творец, по учению Тациана, не повелевал, а возносил молитву. Закон был делом Бога-творца; только Евангелие дано верховным Богом. Вследствие преувеличенного стремления к нравственному совершенству, Тациан, отвергший, как нечистую, греческую древность, теперь точно так же отверг древность библейскую. Отсюда толкование и критика, сходные с маркионитскими. «Проблемы» (Προβλήματα) Тациана, так же как «Антитезы» Маркиона и «Силлогизмы» Апеллеса, имели, конечно, целью доказать несообразности прежнего закона и превосходство нового. Он представлял там, с довольно ясным здравым смыслом, возражения, какие можно сделать против Библии, становясь на почву разума. Рационалистское толкование новейших времен имеет, таким образом, предшественников в школе Апеллеса и Тациана. Несмотря на несправедливое отношение к Закону и Пророкам, эта школа, несомненно, была собственно в толковании Библии разумнее правоверных ученых с их совершенно произвольными аллегорическими и типическими расчленениями.

Господствующая мысль Тациана при составлении его знаменитого «Диатессарона» также не могла быть одобрена правоверными. Разногласие Евангелий его возмущало. Стремясь прежде всего устранить возражения, представляемые разумом, он в то же время отверг и то, что всего более служило к поучению. Все, что в жизни Иисуса слишком приближало, по его мнению, Бога к человеку, было принесено в жертву, без пощады. Как ни была удобна эта попытка слития Евангелий, от нее отказались, и экземпляры «Диатессарона» были уничтожены насильственно. Главным противником Тациана в этом последнем периоде его жизни был его прежний ученик, Родон. Разбирая одну за другою «Проблемы» Тациана, этот самомненный толкователь брался ответить на все возражения, возбужденные его учителем. Он написал также комментарии по вопросу о шести днях творения. Если бы книга, посвященная Родоном разбору стольких труднейших вопросов дошла до нас, то нам, без сомнения, пришлось бы убедиться, что он был менее благоразумен, чем Апеллес и Тациан: те осторожно сознались, что не могут их разрешить.

Вера Тациана изменялась по мере того, как у него возникали новые толкования. Наполовину побежденный на Западе, гностицизм еще процветал на Востоке. Объединив заимствованное у Валентина, Сатурнина, Маркиона, ученик св. Юстина, забыв учителя, впал в бредни, которые, вероятно, обличал, когда жил в Риме. Он стал еретиком. Считая вещество мерзостью, Тациан не мог допустить, чтобы Христос имел хотя малейшее с ним соприкосновение. Половые сношения между мужчиной и женщиной составляют зло. В «Диатессароне» Иисусу не присваивалось никакой земной родословной. Следуя некоторым апокрифическим евангелиям, Тациан должен бы был сказать: «В царствование Тиберия, слово Бога родилось в Назарете». Довольно логично он даже дошел до утверждения, что тело Христа было лишь видимостью. В его глазах, употребление мяса и вина делало человека нечистым. Он требовал, чтобы при совершении таинств употребляли только воду. Он прослыл поэтому вождем многочисленных сект «энкратитов» или воздерживающихся, возбранявших себе брак, вино и мясо, появлявшихся повсеместно и считавших себя строгими исполнителями христианских правил. Из Месопотамии эти идеи распространились в Антиохию, Киликию, Писидию, по всей Малой Азии, в Риме и Галлии. Малая Азия и, в особенности, Галатия остались их центром. Одинаковые стремления возникали одновременно в нескольких местах. У язычников также были добровольные лишения циников. Очень распространенная совокупность ложных понятий приводила к мысли, что так как корень зла заключается в плотской похоти, то возвращение к добродетели предполагает отказ от самых законных желаний.

Между наставлением и советом еще не было проведено определенной грани. Церковь понималась, как собрание праведников, ожидавших в молитвенном восторге обновления неба и земли; все совершенства ей были по плечу. Установление духовной жизни разрешит со временем все эти затруднения. Монастырь осуществит совершенство христианской жизни. Тациан стал еретиком лишь потому, что захотел сделать обязательным для всех то, что св. Павел изобразил, как наилучшее.

Мы видим, что Тациан во многом сходился с Апеллесом. Подобно ему, он много колебался и до конца все изменял основы своей веры; подобно ему, он решительно выступил против еврейской Библии и подверг ее свободному толкованию. Он приближается также к протестантам XVI века и, в особенности, к Кальвину. Во всяком случае, это был один из самых глубоко христианских людей своего века, и если впал в заблуждение, то, как Тертуллиан, по избытку строгости.

Э. Ж. Ренан

Речь против эллинов

Перевод П. Преображенского

1. Не будьте, эллины, враждебно расположены к варварам и не питайте ненависти к их учениям. Ибо какое из ваших учреждений получило начало не от варваров? Славнейшие из телмиссян изобрели искусство предсказывать по снам; карийцы — искусство предузнавать по звездам, фригийцы и древнейшие из исаврян по полету птиц, кипряне по внутренностям жертвенных животных. Астрономию изобрели вавилоняне, магию персы, геометрию египтяне, письмена финикияне. Поэтому перестаньте называть своими изобретениями то, что переняли от других. Орфей научил вас поэзии и пению; он же ввел у вас посвящение в таинства. Тосканцы изобрели пластику; летописи египтян научили вас составлению историй. А от Марсия и Олимпа вы приняли искусство играть на флейте: они оба фригийцы, оба из поселян, открыли гармонию звуков на этом инструменте. Тирренцы изобрели игру на трубе, циклопы обрабатывание меди; писать письма выдумала, по свидетельству Гелланника, женщина некогда бывшая царицею персов, которой имя было Атосса. Итак, оставьте это высокомерие и не хвалитесь своим красноречием; вы, когда сами хвалите себя, употребляете пристрастных защитников. Необходимо, чтобы те, которые приписывают себе подобную славу, если только они мудры, ожидали свидетельства от других, и чтобы были согласны между собой и в произношении слов. А только у вас одних употребляется в разговорах не одна и та же речь: не одно и то же наречие у дорийцев и аттиков, и еолийцы говорят не так, как ионийцы. Какое тогда разногласие существует между теми, у которых не следовало бы ему быть, то не могу решить, кого я должен называть эллином. Притом, что всего безрассуднее, — вы гоняетесь за выражениями несродными вам, и, нередко употребляя слова иностранные, сделали язык свой смешанным. Поэтому я отказался от вашей мудрости, хотя весьма славился в ней. Вот как говорит комик о ваших мудрецах: “Это бесплодные виноградные лозы, болтуны, собрание ласточек; исказители искусства”. Ревнители этой мудрости кричат во все горло и каркают подобно воронам. И в самом деле, красноречие вы употребляете на неправду и клевету; за деньги продаете свободу вашего слова и часто, что ныне признаете справедливым, то в другое время представляете злом. Поэзия служит у вас к тому, чтобы изображать битвы, любовные похождения богов и растленность души.

2. Что хорошего приобрели вы от философствования? кто из отличавшихся в нем был чужд тщеславия? Диоген, который хвастался своею бочкою и хвалился воздержанием, съел невареного полипа, и пораженный болезнию внутренностей, умер жертвою невоздержания. Аристипп, ходивший в пурпурной одежде, согласно своему убеждению, вел распутную жизнь. Платон философ был продан Дионисием за обжорство. Аристотель, который неразумно положил предел Провидению и ограничил счастие теми предметами, которые ему нравились, вопреки долгу наставника, слишком льстил Александру, забывши, что он еще юноша; и этот ученик, вполне согласно с уроками Аристотеля, заключил друга своего как льва или леопарда, и так возил его с собою за то, что тот не захотел воздавать ему поклонения. Точно также он следовал наставлениям учителя, когда показывал на пирах мужество и храбрость и пронзил копьем самого дорогого друга своего, а после того плакал и лишал себя пищи, под предлогом печали, чтобы не подвергнуться ненависти близких своих. Смешны для меня и нынешние последователи его учения; между тем как утверждают, что Провидение не простирается за подлунные вещи; они будучи ближе к земле, чем луна, и находясь ниже ее орбиты, берут на самих себя попечение о том, что оставлено Провидением. По учению Аристотеля не могут быть счастливы те, которые не имеют ни красоты, ни богатства, ни здоровья телесного, ни знатности. И такие-то люди пусть считаются философами.

3. Не могу одобрить Гераклита, который будучи только самому себе обязан своим знанием и гордясь этим, говорил: “я исследовал себя”. Не похвалю и того, что он скрыл свою поэму в храме Артемиды для того, чтобы впоследствии выдать ее за таинственное произведение; и как знающие это утверждают, трагик Эврипид часто ходивший в то место и читавший там, спустя немного передал тщательно для потомства мрак Гераклита. Но смерть последнего обличила его невежество. Ибо когда он сделался болен водянкою, то, действуя в отношении к медицине так же как в философии, обложил себя испражнением быков; когда навоз окреп и стянул все тело, то он от разрыва умер. Нечего также слушать и Зенона, который учит, что чрез сожжение те же люди опять воскреснут на такие же подвиги, именно: Анит и Мелит для обвинения, Бузирис для умерщвления своих гостей, Геркулес для возобновления геройских подвигов. Он в этом учении о сожжении вводит больше людей нечестивых, чем праведных, потому что один только был Сократ, один Геркулес, и других подобных людей было немного, а напротив, очень мало. А злых людей найдется гораздо больше, чем добрых. По его также мнению Бог есть виновник зла и пребывает в нечистых местах, в червях и делающих непотребное. Хвастовство Эмпедокла обличили огненные извержения в Сицилии, потому что он не будучи богом готов был обмануть, будто он бог. Смеюсь над бабьими сказками Ферекида, Пифагора, принявшего его мнение, и Платона, который был в этом его подражателем, хотя некоторые не хотят этого признать. Кто одобрит открытые брачные соития Кратеса, или лучше кто не оставит безумную ярость языка подобных ему философов и не обратится к исследованию того, что поистине хорошо? Посему не должны привлекать вас торжественные собрания философов, которые вовсе не философы, которые противоречат сами себе и болтают, что каждому придет на ум. Много и у них распрей; один другого ненавидит, спорят между собою во мнениях, и по своему тщеславию избирают себе высшие места. Вместо того, чтобы предупредительно раболепствовать царственным лицам или льстить начальникам, надлежало, чтобы они ожидали, пока важные особы сами придут к ним.

4. Зачем вы, эллины, как в кулачном бою, хотите возбудить против нас общественные власти? За что я подвергаюсь ненависти, как самый преступный человек, если не хочу пользоваться учреждениями некоторых? Велит ли царь платить подати? я готов. Велит ли господин служить и повиноваться? я признаю себя рабом. Ибо человека нужно почитать по-человечески; но бояться должно только Бога, Которого нельзя видеть человеческими глазами и выразить никаким искусством. Если мне велят отвергнуться Его, в этом только не послушаюсь и скорее умру, чем покажу себя лжецом и неблагодарным. Бог наш не получил начала во времени, потому что Он один безначален и Сам есть начало всего. “Бог есть Дух” не живущий в материи, но Создатель вещественных духов и форм материальных, Он невидим и неосязаем, ибо Он Сам виновник вещей чувственный и вещей невидимых. Его мы познаем чрез творение Его, и невидимое могущество Его постигаем чрез дела Его. Не хочу поклоняться творению, созданному Им для нас. Солнце и луна для нас сотворены; как же я буду поклоняться слугам своим? Как я признаю за богов деревья и камни? Дух проникающий материю, ниже божественного Духа; и так как он уподобляется душе, не достоин почести одинаковой с совершенным Богом. Кроме того, мы не должны умилостивлять неизъяснимого Бога посредством каких-либо даров; ибо Он ни в чем не нуждается и потому не должен быть нами преклоняем, как нуждающийся. Но я изложу яснее наше учение.

5. Бог был в начале: а начало есть, как мы приняли, разумная сила. Господь всего, будучи основанием всего, прежде сотворения мира был один; поелику же Он есть сила и основание видимого и невидимого, то вместе с Ним было все; с Ним существовало, как разумная сила, и Само Слово, бывшее в Нем. Волею Его простого существа произошло Слово, и Слово произошло не напрасно — оно становится перворожденным делом Отца. Оно, как мы знаем, есть начало мира. Родилось же Оно чрез сообщение, а не чрез отсечение. Ибо что отсечено, то отделяется от первоначала. А что произошло чрез сообщение и приняло свободное служение, то не уменьшает того, от кого произошло. Как от одного факела зажигается много огней, и притом свет первого факела не уменьшается от зажжения многих факелов: так и Слово, происшедшее от могущества Отца, не лишило Родителя Слова. Вот и я говорю, а вы слушаете, но от передачи слова я беседующий не лишаюсь слова, но произнося звуки я хочу привести у вас в порядок ту материю, которая прежде была без порядка. И как Слово, в начале рожденное, в свою очередь произвело наш мир, создавши Сам Себе вещество, так и я, по подражанию Слову, будучи возрожден и просвещен познанием истины, благоустрояю смешение сродной материи. Материя не безначальна, как Бог, и не имеет власти равной с Богом, как безначальная; но она получила начало и не от кого-нибудь другого произошла, а произведена единым Творцом всего.

6. Посему мы веруем, что по окончании всего будет Воскресение тел — не так как учат стоики, по мнению которых после некоторых периодов времени одни и те же существа всегда являются и погибают без всякой пользы, — но однажды, по исполнении наших веков, и единственно ради восстановления одних человеков для суда. Суд же производят над нами не Минос, не Радомант, прежде смерти которых будто бы ни одна душа, как баснословят, не была судима, — но Сам Бог Творец будет судьею. Хотя вы назовете нас пустословами и болтунами, но для нас это не важно, потому что мы веруем вследствие вот каких оснований. Как я, не существуя прежде рождения, не знал, кто я был, а только пребывал в сущности плотского вещества, а когда я, не имевший прежде бытия, родился, то самым рождением удостоверился в своем существовании; таким же точно образом я родившийся, чрез смерть переставая существовать и быть видимым, опять буду существовать, по подобию того, как некогда меня не было, а потом родился. Пусть огонь истребит мое тело, но мир примет это вещество, рассеявшееся подобно пару; пусть погибну в реках или морях, пусть буду растерзан зверями, но я сокроюсь в сокровищнице богатого Господа. Человек слабый и безбожник не знает, что сокрыто; а Царь Бог, когда захочет, восстановит в прежнее состояние сущность, которая видима для Него одного.

7. Небесное Слово, Дух, получивший бытие от Отца и Слово родившееся от разумного могущества, по примеру Отца родившего Его, сотворило человека — во образ бессмертия, дабы как Бог бессмертен, так и человек, получивший причастие божества, имел также и бессмертие. Впрочем Слово, прежде сотворения человеков, создало ангелов. Тот и другой вид творения создан свободным и не по естеству добрым, ибо это принадлежит одному Богу, а люди могут делаться добрыми по свободному определению воли своей; так что нечестивый по справедливости будет наказан, потому что сделался худым чрез себя, а праведник по достоинству получит похвалу за добрые дела, потому что он по свободе своей не преступал воли Божией. Таково дело по отношению к ангелам и человекам. Слово же, по Своему могуществу, имея в Себе предвидение того, что имеет произойти не по определению судьбы, но от свободного произволения избирающих, предсказывало будущие события, останавливало зло запрещениями, и похвалою поощряло тех, которые пребывали в добре. И когда люди последовали одному (ангелу), который по своему первородству был мудрее прочих, и приняли его за Бога, хотя он восстал против закона Божия, то могущество Слова отлучило от общения с Собою, как начальника безумия, так и последователей его. Вследствие этого, сотворенный по образу Божию, оставляется высшим духом и делается смертным, а тот первородный за свое преступление и безрассудство стал демоном; вместе с ним и те, которые подражали ему и увлеклись его мечтаниями, составили полк демонов и по причине свободной воли преданы своему безумию.

8. Эти последние сделали людей жертвою своею отступничества. Они, показавши людям порядок расположения звезд, как играющие в кости, ввели судьбу, которая чужда справедливости, ибо судья ли кто или подсудимый, такими сделались по определению судьбы; убийцы и убиваемые, богачи и бедняки — порождения той же судьбы, и всякое рождение, как на сцене, доставляет наслаждение тем, которые как говорит Гомер,

Смех несказанный воздвигли...

Как не признать смертными (богов), которые смотрят на единоборцев и каждый покровительствует своему (из единоборцев), или того, кто женится, растлевает отроков, и делает блуд, кто смеется и сердится, кто убегает и получает рану? Ибо они своими действиями, которыми открыли себя людям, каковы они, — возбуждают и людей подражать им. И сами демоны вместе с вождем своим Зевесом, не подчинены ли также судьбе, так как они поработились тем же страстям, каким и люди? Кроме того, как почитать тех, у которых величайшее разногласие во мнениях? Говорят, что Рея, называемая у жителей финикийских гор Цибелою, узаконила отсечения постыдных членов из-за Атиса, которого она любила; напротив, Афродите нравились брачные совокупления; Артемида — волшебница, Аполлон — врач. Афина и Эскулап разделили между собою капли крови после отсечения головы у Горгоны, любовницы Нептуна, от которой произошли Пегас конь и Хризаор: этими каплями крови Эскулап возвращал здоровье, а другая посредством той же крови сделалась человекоубийцею и производительницею войн. Мне кажется, афиняне, не желая унизить этой богини, приписали земле сына, рожденного от совокупления с Гефестом, чтобы не думали, что Миневра Гефестом лишена девства, как Аталанта — Мелагром. Ибо Гефест совершенно хромой, делавший кольца и серьги, этими женскими украшениями сумел обольстить не имевшую матери и сиротствующую девочку. Посидон управляет кораблями, Марс любит войны, Аполлон музыкант, Дионис делается тираном Фивян, Кронос цареубийцею. Зевес совокупляется с дочерью, и она от него родит. Об этом свидетельствуют элевсинские таинства, дракон таинственный и Орфей, который говорит: затворите двери для непосвященных. Плутон похищает Прозерпину и его деяния делаются мистериями; Деметра оплакивает дочь, и афиняне этим прельщают некоторых. В храме Аполлона есть место называемое Омфал, которое почитается гробницею Диониса. Я хвалю тебя, Дафна, за то, что ты, победивши невоздержность Аполлона, обличала его прорицательное искусство, так как это искусство не помогало ему угадать, что находится около тебя. Пусть скажет мне стрелометатель (Аполлон), как Зефир убил Геоцинта. Зефир победил его, и хотя трагик-поэт говорит “ветерок, драгоценнейшая колесница богов”, но Аполлон был побежден слабым ветерком и потерял своего любимца.

9. Вот каковы демоны. Они-то изобрели судьбу. Основанием к этому для них послужило помещение животных на небе. Ибо они удостоили небесной почести животных, с которыми жили по низвержении с неба, пресмыкающихся, плавающих в водах, четвероногих, живущих на горах, — для того, чтобы думали, что и они пребывают на небесах, и чтобы посредством расположения звезд убедить, что жизнь на земле, чуждая разума, согласна с разумом; таким образом, гневлив ли кто или терпелив, воздержен или невоздержен, богат или беден кто, таким бывает от назначения тех, которые располагают рождением; ибо распределение Зодиака есть дело богов. Если свет одного из них, как говорят, сильнее, то он отнимает славу у прочих; и кто побежден ныне, опять может быть победителем. Они с удовольствием занимаются семью планетами как игроки в кости. Но мы выше судьбы, и вместо блуждающих демонов знаем одного Господа неизменного; и не подчиняясь судьбе, отвергаем и ее законоположителей. Скажи мне, ради Бога, Триптолем ли посеял пшеницу и после печали облагодетельствовал афинян? Почему же Деметра после потери дочери не благодетельствовала людям? На небе показывают собаку, дочь Эригоны, также Скорпиона, помощника Артемиды, Хирона, Центавра, деву Аргою, пополам рассеченную, и Каллисту медведицу. Каким же образом небо оставалось не украшенным прежде нежели они произвели вышеупомянутые деяния? Кому не покажется смешным созвездие Дельтотон, помещенное между звездами, потому ли что, как думают некоторые, оно имеет одинаковую форму с островом Сицилиею, или по первой букве Зевеса (Dioz), как думают другие? Почему же Сардиния или Кипр не почтены на небе? Или почему фигуры букв имен братьев Зевеса, получивших в удел царства, не помещена между звездами? Каким образом связанный и изгнанный из своего царства Кронос поставляется распорядителем судьбы? Как дарит царства он, который сам уже не царствует? Итак, оставьте эту болтовню и не нарушайте справедливости напрасною ненавистию к нам.

10. В мифологии говорилось о превращении некоторых людей, — у вас и боги превращаются. Рея делается деревом, Юпитер драконом (для обольщения) Прозерпины, сестры Фаэтона яблоками; Латона ничтожным животным, отчего остров, называемый ныне Делос, некогда назывался Ортигия. Скажи пожалуй, — бог делается лебедем, принимает вид орла, и, содержа у себя Ганимеда виночерпием, предается гнусной связи с ним? Зачем мне почитать богов, которые любят дары и сердятся, если не получают их? Пусть они управляют судьбой, я не хочу поклоняться блуждающим звездам. Что это за волос Вереники? Где были ее звезды прежде, нежели она умерла? Каким образом Антиной, красивый юноша, по смерти помещен на Луне? Кто возвел его туда? Верно кто-нибудь, подкупленный наградою, причислил его к богам подобно тому, как некоторые были подкуплены для того, чтобы вопреки совести и с оскорблением богов свидетельствовать, что цари вознеслись на небо? Зачем вы святотатствуете в отношении к Богу? Зачем вы обезображиваете Его творение? ты закалаешь овна и ему же покланяешься; телец есть на небе, а ты убиваешь подобного ему (на земле). Так называемый Енгонасий подавляет вредное животное, и удостаивается чести орел, пожирающий Прометея, создателя человека. Хорош Цикн. Хороши сыновья Зевеса, похитители дочерей Левкиппа; еще лучше их Елена, которая, оставивши белокурого Менелая, ушла за чалмоносным и покрытым золотом Парисом. Справедлив и Софрон, который поселил эту блудодейцу в елисейские поля. Но эта дочь Тиндара не включена в число бессмертных, и Эврипид справедливо представляет ее убиваемою Орестом.

11. Итак, каким образом я могу допустить рождение по судьбе, когда вижу таких распорядителей ее? Не хочу царствовать, не желаю быть богатым, отказываюсь от военачальства, ненавижу блуд; не замышляю плавать на корабле ради ненасытной жадности, не вступаю в борьбу для получения венцов; я свободен от безумного честолюбия, презираю смерть, я выше всякого рода болезни, печаль не снедает моей души. Если я раб, сношу рабство; если свободен, не хвастаюсь благородством своим. Я вижу, что одно и то же солнце для всех, что одна смерть постигает всех, живет ли кто в удовольствиях или в бедности. Богатый сеет, и бедный пользуется тем же посевом. Богачи умирают, такой же исход жизни имеют и нищие. Богатые нуждаются в очень многом, хотя пользуются доверенностию и честию; а бедный и умеренный легче достигает того, чего он желает для себя. Что за судьба такая, что ты не спишь ночей ради сребролюбия? Что за судьба, что ты умираешь всякий раз, как предаешься похотям? Умри для мира, отвергнув его безумие; живи же для Бога, и познав Его отвергни древнее рождение. Мы сотворены не для того, чтобы умирать, но умираем по своей вине. Свободная воля погубила нас; бывши свободными, мы сделались рабами, продали себя чрез грех. Богом ничего худого не сотворено, — мы сами произвели зло; а кто произвел его, может снова отвергнуть его.

12. Мы знаем два вида духов, из которых один называется душою, а другой выше души и есть образ и подобие Божие. Тот и другой дух находился в первых человеках, так что они с одной стороны состояли из вещества, с другой были выше его. Дело вот в чем. Ясно, что устройство мира и все творение произошло из вещества, самое же вещество сотворено Богом; вещество было грубо и не образовано прежде, чем разделились элементы, а по разделении их сделалось украшенным и благоустроенным. Итак, небо и звезды на нем состоят из вещества, и земля со всеми предметами, находящимися на ней, имеет такой же состав, так что все имеет одинаковое происхождение. Несмотря на то есть некоторое различие между вещественными тварями: одна прекраснее другой, а другая прекрасна сама по себе, но уступает ей, как более прекрасной. Так, строение тела представляет собой один состав и имеет одну и ту же причину своего происхождения; несмотря на то есть между частями его различие по достоинству: иное — глаза, иное — уши, иное украшение волосяное, состав внутренностей, мозгов, мозгов, костей и нервов; но при таком различии частей тела в общем составе его находится величайшая гармония. Подобным образом и мир, заключающий в себе более или менее прекрасные произведения могущества Творца, по воле Его получил вещественный дух. В этом может ясно убедиться тот, кто не отвергает с гордостию Божественных откровений, в разные времена изложенных письменно, которые делают читающих их любезными Богу. Итак, демоны — так вы их называете — которые составлены из вещества и получили от него дух, сделались невоздержанными и безнравственными; одни из них обратились к более чистому веществу, а другие избрали более низкое и по подобию его расположили жизнь свою. Им-то вы, эллины, покланяетесь, — существам которые произошли из материи и уклонились от надлежащего порядка. Они в своем безумии увлеклись гордостию и возмутившись покусились восхитить себе божество. Господь же всего попустил быть им в обольщении до тех пор, пока мир окончится разрушением, придет Судия, и все люди, которые, несмотря на препятствия от демонов, стремились к познанию совершенного Бога, в день суда получат полнейшую похвалу за свои подвиги. — Итак, есть дух в звездах, дух в ангелах, дух в растениях, дух в человеках, дух в животных; и хотя он один и тот же, но имеет в себе различия. Спешите к нам, желающие научиться, ибо не рассчитываем ни на красноречия, ни на вероятные доказательства, ни на софистические извороты, ни пользуемся словами Божественного происхождения. Вы не отвергаете скифянина Анахарсиса и не считаете низким учиться у тех, которые следуют законоположению варваров. Примите наши догматы, по крайней мере, так, как вы принимаете (астрономические) предсказания вавилонян, послушайте наших слов, как вы слушаете пророчествующего дуба. Последнее, о чем мы упомянули, — проделки исступленных демонов; а наше учение так высоко, что мир не может обнять его.

13. Душа сама по себе не бессмертна, эллины, но смертна. Впрочем она может и не умирать. Душа, не знающая истины умирает и разрушается вместе с телом, и получает смерть через нескончаемые наказания. Но если она просвещена познанием Бога, то не умирает, хотя и разрушается на время. Сама по себе она есть ни что иное, как тьма, и нет в ней ничего светлого. К этому относятся слова: “тьма не объяла света”. Ибо не душа сохранила дух, но сама им сохранена, и свет объял тьму. Слово есть Божественный свет, а тьма душа чуждая ведения. Посему если она живет одна, то уклоняется к веществу и умирает вместе с плотию; а когда она соединена с божественным духом, то не лишена помощи, но восходит туда, куда возводит ее дух. Ибо жилище духа на небе, а душа имеет земное происхождение. В начале дух обитал вместе с душою, но потом оставил ее, потому что она не захотела следовать ему. Хотя она удержала в себе некоторые искры могущества его, но отделившись от него, не могла созерцать высших вещей; ища Бога, она, по заблуждению, вымыслила многих богов, последуя ухищрениям демонов. Дух Божий не во всех присутствует, но пребывает только в некоторых, праведно живущих людях, и соединясь с их душою, посредством откровений, возвестил и прочим душам о сокровенных вещах. И души, повинующиеся мудрости, привлекли к себе рожденного им Духа, а непокорные и отвергнувшие служителя пострадавшего Бога показали себя более богоборцами, нежели богочтителями.

14. Таковы и вы, эллины; на словах болтливы, а умом глупы: вы признали владычество многих, а не одного, и решились последовать демонам, как будто они могущественны. Как разбойник будучи бесчеловечен, обыкновенно одерживает верх над подобными себе дерзостию своею; так и демоны, дошедшие до крайней степени злобы, обольстили неведением и пустыми вымыслами души ваши, отлученные от Духа Божия. Им не легко умереть, потому что не имеют плоти; но они живя творят дела смерти, и сами умирают всякий раз, когда научают греху своих последователей. И то, что в настоящее время составляет их преимущество, именно, что они не умирают подобно людям, останется с ними и тогда, когда будут подвергнуты мучениям: они не будут причастниками вечной жизни, и вместо смерти не получат блаженного бессмертия. Как мы, которых смерть ныне так легко постигает, после нее получим бессмертие с блаженством или мучение с бессмертием, так и демоны, которые настоящую жизнь употребляют для греха и даже во время жизни своей умирают, опять будут иметь бессмертие такое же, какое имели, когда жили, и будут разделять участь тех людей, которые добровольно исполняли все, что во время жизни их предписывали им демоны. У людей не меньше ли видов греха бывает по причине краткости их жизни, чем у вышеупомянутых демонов, которые много грешат в продолжение бесконечного времени?

15. Итак, нам должно теперь искать снова то, что потеряли, соединить свою душу со Святым Духом и вступить в союз с Богом. Душа человеческая не проста, но состоит из многих частей; она образована так, чтобы могла проявляться посредством тела, ибо душа никогда не является без тела, и плоть не воскресает без души. Человек не есть, как определяют те, которые кричат на подобие воронов, животное (только) разумное, способное иметь ум и знание. Но один человек есть образ и подобие Божие: разумею не того человека, который делает, что свойственно животным, но того, который, ставши выше человечества, приблизился к Самому Богу. Впрочем, об этом я подробнее изложил в книге «О животных». А теперь главным образом следует сказать о том, что в чем состоит образ и подобие Божие. Что не может быть сравниваемо, то ничто иное есть, как самое сущее, а что сравнивается, то есть только подобие. Совершенный Бог бесплотен, а человек есть плоть. Душа есть связь плоти; а плоть есть вместилище души. Если существо, так составленное, будет держать себя на подобие храма, то Бог благоволит обитать в нем чрез духа, Им посылаемого. Если же храмина человека не такова, то он будет превосходить животных только членораздельными звуками, а во всем прочем образ жизни его будет такой же, как у них, и он не есть уже подобие Божие. Все демоны не имеют никакой плоти, но у них духовный состав наподобие огня или воздуха. Только тем, которые укреплены Духом Божиим, можно видеть тела демонов; а прочим, то есть, душевным, никак нельзя, ибо высшее не может быть обнято низшим. Поэтому же природа демонов не дает места покаянию. Ибо они суть сияние вещества и зла. Вещество хотело владычествовать над душою, и демоны по своей свободе передали людям законы смерти; люди же, после утраты бессмертия, смертию чрез веру победили смерть, и чрез покаяние им дано такое название, какое приписывает слово: “немного они умалены перед ангелами”. Кто побежден, опять может победить, если устранить причину смерти. А какая это причина, легко могут видеть те, которые желают бессмертия.

16. Демоны, которые повелевают людьми, не суть души людей. Ибо как они и по смерти могут действовать? Разве допустить, что человек, который при жизни был неразумен и слаб, по смерти получает более могущественную силу? Но это неправда, как мы доказали в другом месте. Притом трудно предположить, чтобы бессмертная (душа), которой препятствовали телесные члены, делалась умнее, когда отделится от тела. Демоны, по своей злобе неистовствуя над людьми, обольщают их поникшие долу души разнообразными и коварными ухищрениями и препятствуют им возвыситься к жизни небесной. Но от нас не скрыто существующее в мире, и божественное удобоприемлемо для нас, если придет к нам та сила, которая делает души бессмертными. И душевные люди видят демонов, когда последние являются людям, для того ли, чтобы уверить их в своем существовании, или для того, чтобы повредить им в чем-нибудь, как это делают злоумышленные друзья врагам своим, или, наконец, для того, чтобы склонить подобных себе к их обоготворению. Если бы им можно было, то они разрушили бы и самое небо с прочими тварями. Но теперь они не делают того, ибо не могут; но посредством низшего вещества завоевывают вещество подобное себе. И если кто хочет победить их, то пусть отринет вещество. Ибо вооруженный бронею небесного Духа может спасти все, охраняемое Им. В нашем веществе бывают болезни и нестроения; когда они случаются, демоны приписывают себе причины их, потому что нападают на человека в то же время, как постигает его болезнь. Иногда даже бурею злобы своей потрясают весь состав тела нашего; но поражаемые словом силы Божией со страхом удаляются, и больной исцеляется.

17. Касательно симпатий и антипатий, о которых учит Демокрит, что сказать мне кроме того, что по пословице человек из Абдеры говорит глупо? Как тот друг Геркулеса, от которого о получил название этот город, был съеден, как говорят, конями Диомида, так и этот философ, который гордился дружбою с волхвом Останом, в день конца мира будет предан на пожрание вечному огню. И вы если не оставите смех, будете преданы тем же мучениям, каким волхвы. Посему, эллины, послушайте меня проповедующего как будто с высокого места, не смейтесь и не обращайте вашего неразумия на провозвестника истины. Болезнь не уничтожается чрез антипатию и бесноватый не излечивается привесками из кожицы. Но демоны нередко приходят к людям: и кто болен и мучится любовию или ненавистию и желанием мести, берет их к себе в помощники. Вот какую проделку они употребляют. Как начертания букв и составленные из них слова не могут сами по себе показать содержащейся в них мысли, но люди установили для себя знаки своих мыслей и из известного сочетания их узнают то, для означения чего и установлен и самый порядок букв, так точно ни различные корни, ни употребление нервов и костей, сами по себе ничего не производят, но служат средством для лукавства демонов, которые определили, для чего каждое из них годно. Как скоро они увидят, что люди готовы принять их помощь, — тотчас овладевают они и порабощают их себе. Что хорошего помогать блуду? Хорошо ли содействовать некоторым в ненависти? Прилично ли врачевание бесноватых приписывать веществу, а не Богу? Они коварно удаляют людей от богопочтения, заставляя их верить в травы и корни. Если бы Бог сотворил их для такого употребления, какое из них делают люди, то Он был бы виновником зла. Бог сотворил все в хорошем виде; но безнравственность демонов воспользовалась тем, что есть в мире, для делания зла; и это есть доказательство их злобы, а не дело (Бога) совершенного. Каким образом я при жизни был бы не зол, а по смерти, когда я ничего не делаю, мои остатки, которые не двигаются и даже не чувствуют, будут производить нечто возбуждающее чувство? Как может оказать помощь другому во мщении тот, кто умер несчастнейшею смертию? Если бы он это мог, то гораздо более постарался бы прогнать от себя собственного врага; ибо кто может помогать другим, тот гораздо более в состоянии отомстить за себя.

18. Медицина и все, что относится к ней, представляет такое же коварство. Если кто врачуется веществом, имея веру в него, тем более он уврачуется, если прибегнет к Богу. Как яды суть вещественные составы, так и целительные средства такой же природы. Хотя мы отвергаем худшее вещество, но некоторые часто покушаются лечить посредством соединения худых веществ с другими и пользуются злом для приобретения добра. Но как тот, который обедал с разбойником, хотя бы сам не был разбойник, получает наказание за то, что пировал с ним, так точно тот, кто сам не худ, но сообщается со злом и употребляет его для получения мнимого добра, за сообщение со злом будет наказан Богом-Судиею. Почему верующий действенности вещества не хочет веровать Богу? Почему не обращаешься к могущественнейшему Господу и предпочитаешь лечить самого себя также, как собака лечится травою, олень эхидною, свинья раками речными, лев обезьянами? Зачем ты боготворишь то, что находится в мире? Для чего тебя за излечение ближнего называют благодетелем? Повинуйся силе слова. Демоны не исцеляют людей, но хитростию своею берут их в плен к себе. Достойный великого удивления Иустин сказал, что демоны подобны разбойникам. Как последние обыкновенно берут в плен живыми некоторых людей, а потом за выкуп возвращают их родным, так и те, которых почитают за богов, вселясь в тела каких-либо людей и потом посредством сновидений внушивши мысль о своем присутствии, велят таким людям выйти на народ, и, насытившись мирскими вещами в виду всех, отлетают от больных и возвращают им прежнее здоровье, уничтожив болезнь, которую сами они произвели.

19. Впрочем, вы, которые не имеете понятия об этом, учитесь у нас, знающих все это. Вы говорите о презрении смерти и проповедуете о воздержании. Но философы ваши так далеки от воздержания, что некоторые ежегодно получают от римского царя шестьсот золотых монет не для какого-нибудь полезного дела, но для того, чтобы они не даром носили отпущенную бороду. И Кресцент, который свил себе гнездо в великом городе, превосходил всех в педерастии и был весьма сребролюбив. Этот презритель смерти так боялся ее, что старался причинить смерть, как зло, Иустину, а также и мне, за то, что он, проповедуя истину, обличал философов в сластолюбии и лжи. Каких философов он преследовал, кроме вас одних? Если вы говорите, что не должно бояться смерти, и в этом согласны с нашим учением, то не ищите смерти, как Анаксарх, по безумной любви к славе от человеков, но будьте презрителями смерти вследствие познания Бога. Прекрасно устроен мир, но худо живут в нем; приходится видеть, как те, которые не знают Бога осыпаются похвалами и рукоплесканиями, подобно как в общественных собраниях. Что такое ваши прорицания? Почему прельщаетесь ими? Потому что они служат страстям, господствующим в мире. Ты хочешь вести войну и обращаешься к Аполлону, советнику убийств. Хочешь похитить девицу, — и желаешь, чтобы демон помогал тебе в этом. Ты болен сам от себя, и хочешь, чтобы при тебе присутствовали боги, подобно тому, как Агамемнон был окружен десятью советниками. Какая-то женщина, напившись воды, приходит в исступление, и от ладана делается безумною, а ты говоришь что она пророчествует. Аполлон был провидец будущего и наставник прорицателей, но сам обманулся насчет Дафниса. Скажи пожалуйста, дуб прорицает и птицы предвещают будущее, — а ты ниже животных и растений? Хорошо бы тебе сделаться деревом прорицающим или лежать подобно птицам. Кто тебя делает корыстолюбивым, тот и пророчествует тебе о приобретении богатства; кто возбуждает возмущения и войны, тот и предсказывает о победе на войне. Если будешь выше страстей, то будешь презирать все, находящееся в мире. Если мы — люди с такими убеждениями, то не преследуйте нас ненавистию, но оставьте демонов и последуйте единому Богу: “все Им (сотворено) и без Него ничего не сотворено”. Если и есть вредоносное в тварях, это произошло вследствие греха нашего. Я постараюсь доказать это: только вы слушайте, и верующий уразумеет.

20. Когда лечишься лекарствами, — это я по снисхождении допускаю тебе, — ты все-таки должен успех приписывать Богу. Мир доселе привлекает нас к себе, и я по слабости обращаюсь к веществу. Дух совершенный окрылял душу; когда она грехом прогнала его, он улетел как птенец, и она упала на землю. Лишившись небесного сожития, она возжелала общение с низшим. Демоны лишились прежнего своего жилища, прародители изгнаны; первые низвержены с неба, а последние изгнаны из земли, только не из здешней, но из той, которая превосходнее. Итак, мы должны желать прежнего состояния и бросить все, что этому препятствует. Небо не безгранично, оно имеет границы и заключено в пределах. Далее сего есть мир высший, который не знает перемен погоды, производящих различные болезни, но имеет благорастворение воздуха, постоянный день и свет недоступный для здешних людей. Землеописатели, сколько доступно было человеку, составили описание стран, но не зная, что сказать о странах дальнейших, которых не могли видеть, они в извинение своего незнания ссылались на приливы и отливы морские, на то, что моря наполнены травами или илом, на недоступность стран по причине сильного жара или холода или льда. Мы же чего не знаем, узнали чрез пророков, которые твердо верили, что небесный дух получит вместе с душою одеяние смертности и предвозвещали то, чего прочие души не знали. И всякий, кто наг, может приобресть это украшение и возвратиться к прежнему сродству.

21. Мы не безумствуем, эллины, и не вздор говорим, когда проповедуем, что Бог родился в образе человека. Вы порицаете нас, но сравните свои басни с нашими рассказами. Минерва, говорят, приняла вид Деифоба из-за Гектора, Аполлон долговолосый в угождение Адмету пас кривоногих быков: жена Юпитера пришла старухой к Семеле. Допуская такие вещи, как можете вы смеяться над нами? Ваш Эскулап умер, и тот, который в Феспиях обесчестил в одну ночь пятьдесят девиц, умер среди пожирающего пламени, в которое сам бросился. Прометей, прибитый к Кавказу, понес наказание за свое благодеяние оказанное людям. Зевс, по вашему, завистлив, и посредством сновидения обманул людей с намерением погубить их. Посему, в виду ваших собственных сказаний принимайте нас, по крайней мере, как предаются сказания подобные вашим. Но мы не имеем ничего нелепого, а ваши рассказы чистый вздор. Если вы говорите о рождении Богов, то этим признаете их смертными. Почему Гера теперь не родит? Состарилась ли она или нет вестника, который бы вас известил об этом? Послушайтесь меня, эллины, и не объясняйте иносказательно ни басен, ни богов ваших. Допустивши это, вы уничтожите своих богов. Ваши боги или нечестивы, если они таковы, какими представляете их, или если обратить их в естественные явления, они уже не то, что вы говорите. Но поклоняться стихиям и я сам не буду, и других склонять к тому не стану. Метродор Лампсакийский в книге о Гомере очень неразумно все обращал в аллегорию. Он говорил, что Гера, Афина и Зевс не то, чем представляют их люди, воздвигающие им храмы и жертвенники, но что они суть части природы и сочетания стихии ее. Вы должны будете сказать, что и Гектор, Ахиллес, Агамемнон и все прочие эллины и варвары вместе с Еленою и Парисом принадлежат к той же природе и введены для складности, потому что никто из них не существовал. Но я говорил это только условно, а в самом деле наше познание о Боге неприлично сравнивать с мнениями тех, которые погрузились в вещество и нечистоту.

22. И какие у вас учреждения? Кто не осмеет ваши торжественные собрания, учреждаемые на общественный счет, которые установлены в честь злых демонов и обращают людей к постыдным делам? Я не раз видел одного человека, и при виде его удивлялся, а потом чувствовал презрение, потому что он по наружности представлял ложно то, чего нет у него внутри. Я видел, как он пышничал и вполне предавался неге, то сверкал глазами, то размахивал руками и неистовствовал с грязным лицом, то представлял Афродиту, то Аполлона. Он один является обличителем всех богов, представителем суеверия, прорицателем геройских подвигов, изобразителем убийств, наставником блуда и корыстолюбия, учителем разврата, поводом к смертным приговорам, и при всем том все его хвалят. Но я отверг всю ложь его, его нечестие, его занятия и наконец самого этого человека. А вас увлекают подобные люди, и вы порицаете тех, которые не разделяют ваших чувств. Я не хочу разевать рот (от удивления), когда многие поют, не хочу, чтобы тот, кто делает кривления и неестественные движения, возбудил во мне такие же страсти. Что удивительного или прекрасного совершается у вас? Посредством носа производят постыдные звуки, делают неприличные движения, на сцене учат как блудодействовать, и это видят сыновья и дочери ваши. Хороши у вас аудитории, где рассказываются срамные дела ночные, где услаждают слушателей произношением гнусных речей. Достойны похвалы и поэты ваши лжецы, которые фигурными словами обольщают слушателей.

23. Я видел людей, которые озабочены упражнением тела и обременены своею дородностию: им предлагают награды и венцы, их вызывают учредители игр, не к прекрасному подвигу, но к тому, чтобы затеять спор и ссору, и кто сильнее дерется, тот получает венец. И это еще меньшее из зол; а о больших кто может говорить без возмущения? Некоторые предавшись праздности, из-за мотовства продают себя на смерть: бедный продает себя, — богатый покупает убийц. Свидетели сидят, а гладиаторы бьются один на один без всякой причины, и никто не приходит на помощь. Это ли у вас хорошие дела? Высший между вами по достоинству собирает войско человекоубийц и хвалится тем, что он питает разбойников; выходят от него разбойники, и все вы сходитесь на зрелище, как судии нечестия отчасти учредителя зрелища, отчасти и самих единоборцев. И тот, кто не присутствовал при убийстве, скорбит, что ему не суждено было быть зрителем злодейских, безбожных и преступных действий. Вы убиваете животных, чтобы есть мясо, и покупаете людей, чтобы доставить душе пищу из человеческого тела и питаете ее самым безбожным пролитием крови. Разбойник убивает, чтобы получить что-нибудь, а богатый покупает единоборцев для убийства.

24. Какую пользу принесет мне тот, кто в трагедии Эврипида беснуется и разыгрывает лицо матереубийцы Алкмеона, кто обезобразил свой вид, страшно разевает рот, носится с мечом, неистово кричит и является в окровавленной одежде? Прочь от меня басни Акусилая; прочь от меня такого же рода стихи Менандра. Зачем я буду удивляться баснословному игроку на флейте. Зачем мне, надобно Аристоксену, делать изыскания о фивянине Антигениде? Уступим вам эти пустые дела. А вы или поверьте нашему учению, или также оставьте нас при наших верованиях.

25. Что удивительного и великого делают наши философы? Они оставляют одно плечо непокрытым, отпускают длинные волосы, отращают бороду, носят звериные ногти; они говорят, что ни в чем не нуждаются; но как Протей нуждаются в кожевнике для сумы, в портном для одежды, в дровосеке для палки, в богачах и поваре для своей прожорливости. Человек, пораждающий собак! ты не знаешь Бога, и уклоняешься к подражанию животным; ты публично кричишь с важностию человека небедного, и сам за себя мстишь: когда не получаешь, то ругаешься, и философия делается у тебя искусством наживаться. Ты следуешь учению Платона, и вот эпикурейский софист открыто восстает на тебя. Опять ты хочешь следовать Аристотелю, и тебя ругает какой-нибудь последователь Демокрита. Пифагор говорит, что он был некогда Евфорбом, и в своем учении (о переселении душ) преемствовал Ферекиду; Аристотель же колеблет бессмертие души. Вы, которые резко переходите от одного учения к другому противоположному и несогласны между собою, вооружаетесь на тех, которые согласны. Некоторые говорят, что Бог есть тело, а я говорю, что Он безтелесен; говорят, что мир неразрушим; а я утверждаю, что разрушится; говорят, что сожжение мира бывает в разные времена; а я говорю, что это будет один раз; судиями признают Миноса и Радаманта, а я Самого Бога; бессмертие приписывают одной душе, а я и телу вместе с душою. Чем мы вредим вам эллины? Почему вы ненавидите, как самых отъявленных злодеев, тех, которые следуют слову Божию? Мы не едим человеческого мяса: вы лжесвидетельствуете, когда говорите так; а у вас Пелопс делается ужином для богов, хотя был любимцем Посидона; Кронос пожирает детей и поглащает Митиса.

26. Перестаньте величаться чужими словами и, подобно галке, украшаться не своими перьями. Если каждый город возьмет от вас собственное свое изречение, то ваши софизмы потеряют силу. Вы исследуете, что такое Бог, но не знаете, что в вас есть; и, разиня рот на небо, падаете в ямы. Ваши книги, подобно лабиринтам, а читающие их — бочке Данаид. Что вы разделяете время, называя одно прошедшим, другое настоящим, а иное будущим? Каким образом будущее может настать, когда существует настоящее? Но как плаватели на море, когда корабль несется по водам, по неопытности думают, что горы бегут (а не корабль их), так и вы не замечаете, что вы сами проходите, а век стоит, пока угодно Сотворившему его. Зачем меня обвиняете, когда излагаю свое учение, зачем спешите ниспровергнуть все мои убеждения? Не так же ли вы родились как и мы, и приняли участие в том же порядке мира? Зачем вы присваиваете мудрость только себе, тогда как вы не имеете ни другого солнца, ни другого восхода звезд, ни лучшего происхождения, ни даже смерти, отличной от других людей? Грамматики положили начало вашему пустословию; вы разделяли мудрость, удалили себя от истинной мудрости и имена частей ее приписали людям. Бога же вы не знаете; и споря между собою, сами ниспровергаете друг друга. Поэтому все вы ничто; хотя присвояете себе дар слова, но рассуждаете как слепой с глухим. К чему у вас строительные орудия, тогда как не умеете строить? К чему ваши речи, когда сами вы далеки от дел, ибо в счастии надмеваетесь, а в неудачах упадаете духом? Ваши действия несообразны с разумом; ибо в собрания вступаете с пышностию, а с учением своим прячетесь в углах? Посему-то, когда мы узнали, что вы таковы, — мы оставили вас, и уже не трогаем вашего, но следуем слову Божию. Зачем ты, скажи мне, поднимаешь войну из-за букв? Зачем как в кулачном бою, скрадываешь произношение их заикаясь подобно афинянам, тогда как тебе приличнее говорить ближе к природе? Если ты, не будучи афинянином говоришь по-аттически, то скажи мне, почему не говоришь по-дорически? Почему одно для тебя представляется слишком грубым, а другое более приятным для разговоров?

27. Если привлекает тебя образованность их, то почему ты вооружаешься на меня, если я принимаю такие мнения, которые мне нравятся? Не нелепо ли, что нас ненавидят без всякого исследования и по несправедливому предубеждению, тогда как разбойника не наказывают по одному только обвинению прежде чем тщательно исследуется справедливость его. Диагор был афинянин, но вы его наказали за то, что издевался над таинствами афинскими; и, однако, читаете его фригийские книги, а нас ненавидите. Вы сохраняете толкования Льва и не терпите обличений от нас; вы имеете у себя мнения Аппиона о богах египетских, а нас изгоняете, как крайних безбожников. У вас показывают гробницу Зевса олимпийского, хотя некто говорит, что критяне лгут. Собрание множества богов есть ничто. И хотя Эпикур, презритель их, отправлял священные обязанности к ним, но я не буду скрывать пред правителями то понятие, какое я имею о Боге и Его владычестве над всем. Зачем ты советуешь мне лгать насчет моего верования? Ты говоришь, что презираешь смерть; зачем же убеждаешь меня избежать ее хитростию? У меня не оленье сердце, а ваши речи походят на болтовню Ферсита. Как я поверю тому, кто говорит, что солнце есть огненная масса, а луна (другая) земля? Это словопрение, а не раскрытие истины. Не безрассудно ли верить рассказам о Геркулесе в книгах Геродота, в которых говорится о высшей земле, с которой будто бы упал лев, убитый Геркулесом? Что пользы в аттической речи, философских соритах, силлогистических доказательствах, в измерении земли, расположении звезд и обращении солнца? Заниматься подобными вопросами свойственно человеку, который налагает на себя мнения, как законы.

28. Поэтому я отверг и ваши законоположения. Должен быть один и общий для всех образ жизни. А теперь, сколько городов, столько законодательств, так что одни почитают гнусным то, что, по мнению других, прекрасно. Так эллины признают незаконным брачное сожительство с матерью, а у персидских магов это почитается прекрасным установлением; педэрастия осуждается варварами, но она пользуется особым преимуществом у римлян, которые стараются собирать стада мальчиков, на подобие коней пасущихся.

29. Когда я увидел все это, когда ознакомился с мистериями, исследовал различные виды богопочтения, совершаемые людьми женоподобными и гермафродитами, когда и у римлян нашел, что Зевс Латиар услаждается человеческою кровию и человекоубийцами, что Артемида недалеко от великого города занимается подобными же деяниями, и что во многих других местах тот или иной демон служит причиною злодейств: тогда я углубился в самого себя и исследовал, каким образом могу найти истину. В то время, как ум мой рассматривал все лучшее, я напал на одни книги варварские, которые древнее эллинских учений, и столь божественны, что не могут быть сравниваемы с их заблуждениями; и я поверил этим книгам, по простоте их речи, безыскусственности писателей, удобопонятности объяснения всего творения, предвидению будущего, превосходству правил и, наконец, по учению о едином Властителе над всем. Итак, душа моя, вразумленная Богом, поняла, что одни книги влекут за собою осуждение, а другие разрушают рабство, находящееся в мире, освобождают нас от многих начальников и бесчисленных тиранов и дают нам то, чего — не скажу, чтобы мы не получили прежде, но что получивши, не сохранили по заблуждению.

30. Будучи просвещен познанием их, я решился отвергнуть языческие заблуждения, как детские бредни. Природа зла, как известно, сходна с природою самых малых семян: ибо хотя зло от малого с нашей стороны повода усиливается, зато можно опять его разрушить, если мы веруем словам Божиим и сами не рассеиваемся. Бог предлагает нам некое скрытое сокровище: когда мы раскапываем его, то покрываемся пылью, но за то мы упрочиваем за собою обладание им. Кто владеет всем этим сокровищем, тот приобрел драгоценнейшие богатства. Эти слова относятся к нашим единомысленникам. Что же сказать вам, эллины, кроме того, что вы не порицали лучших себя, и если кто называется варваром, не находит в этом повода к презрению. Ибо если хотите, вы можете найти причину, почему одни не в состоянии понимать языка других; и если вы желаете исследовать наше учение, то я предложу легкое для вас и пространное объяснение.

31. Думаю, что теперь кстати доказать, что наша философия древнее учений эллинских. Пределами у нас будут Моисей и Гомер, потому что они оба жили в древнейшие времена; последний древнее всех поэтов и историков, а первый родоначальник всей мудрости у варваров. Итак, возьмем их для сравнения, и мы найдем, что наше учение древнее не только образованности эллинов, но и самого изобретения письмен. Сошлюсь не на своих писателей, но воспользуюсь эллинскими. Первое было бы неудачно, потому что вы не примите их; а последнее представляется удивительным, когда я сражаюсь с вами вашем же оружием, заимствую у вас доказательства не заподозренные вами. О поэзии Гомера, его происхождении и времени, когда он процветал, исследовали следующие древнейшие писатели: Феоген Ригинский, бывший в царствование Камбиза, — Стезимброт Тасский, Антимах Колофонский, Геродот Галикарнасский и Дионисий Олинфский; после них Эфор Кумский, Филохор Афинский, Мегаклид и Хамелеон — перипатетики; потом грамматики: Зенодот, Аристофан, Каллимах, Кратес, Эратосфен, Аристарх и Аполлодор. Из числа их Кратес говорит, что Гомер жил прежде возвращения Гераклидов, спустя восемьдесят лет после троянской войны; по Эратосфену спустя сто лет от взятия Трои, по Аристарху около ионийского переселения, бывшего спустя сто сорок лет после троянских событий, по Филохору — после ионийского переселения при архонте афинском Архиппе, спустя сто восемьдесят лет после троянской войны. Некоторые говорили, что он был за девяносто лет до олимпиад, то есть спустя триста семнадцать лет после взятия Трои; другие полагали время его жизни еще позднее и говорили, что Гомер был современником Архилоха, — а Архилох жил около двадцать третьей олимпиады, во времена Гигеса Лидянина, в пятисотых годах после троянской войны. Того, что мы сказали вкратце о времени жизни вышеупомянутого поэта, т. е. Гомера и о разногласии писателей, говоривших о нем, достаточно для тех, которые могут внимательно исследовать эти свидетельства. Можно бы, конечно, доказать и ложность мнений о самых происшествиях. У кого не согласна хронология, у того и история не может быть истинной. Не от того ли бываю ошибки в счислении времени, что излагают неистинное?

32. Но у нас нет пустого стремления к славе ни разногласия во мнениях. Мы отделились от общепринятого и земного учения, мы повинуемся заповедям Божиим, следуем закону Отца нетления и отвергли мнения человеческие; не одни богатые у нас философствуют, но и бедные даром пользуются учением; ибо все, что исходит от Бога так высоко, что нельзя заплатить за них дарами мирскими. Мы допускаем всех, кто хочет слушать, будет ли он старик или юноша; и всякому вообще возрасту у нас воздается честь; впрочем, распутство от нас далеко. И мы не лжем, говоря это. Прекрасно было бы, если бы преклонилось ваше упорство в неверии; но если и не будет этого все-таки наша вера останется твердою опираясь на Божием свидетельстве. Вы смеетесь, но некогда восплачете. Не глупо ли, что вы удивляетесь Нестору, который усиливается сравняться с юношами в битвах, тогда как он с трудом отсекает по старческой слабости упряжь у коней; а смеетесь над теми, которые у нас борются со старостию и размышляют о делах божественных? Кто не будет смеяться над вами, когда вы говорите об амазонках, Семирамиде и некоторых других воинственных женщинах, а наших девиц порицаете? Ахиллес был юноша и, однако, верят, что он имел много благородства; Неоптолем был также молод, но храбро; Филоктет был слаб, но божество нуждалось в нем для взятия Трои. Каков был Ферсит? Но он начальствовал над войском и не подвергался бы порицанию за свою остроконечную и лысую голову, если бы не имел глупости болтать без меры. Желающих у нас философствовать мы не испытываем по лицу, ибо не судим по наружности о приходящих к нам. Ибо мы думаем, что крепость духа может быть у всех, хотя бы они были слабы телами. Ваши же суждения исполнены зависти и великой глупости.

33. Поэтому я решился посредством вещей, которые вы сами уважаете, доказать разумность наших учреждений и безрассудство ваших. Послушайте, до чего доходит пустота у эллинов, — вы, которые говорите, что мы занимаемся пустяками среди женщин и юношей, среди девиц и старух и насмехаетесь над нами за то, что мы не с вами. Произведения искусств заключают в себе много вздора, хотя уважают их более богов наших; относительно женщин вы ведете себя непристойно. Лизипп сделал из меди статую Праксиллы, которая ничего полезного не сказала в стихах своих, Менестрат — Леархиды, Силанион — блудницы Сапфы, Навкид — Эрвины Лезбосской, Воиск — Мертиды, Кефизодот — Миры Византской, Гомф — Параксигориды и Амфистрад Клиты. Что сказать о статуях Аниты, Телезиллы и Мистиды? Эвтикрат и Кефизодот сделали статую первой, Никерат второй, Аристодот третьей. Эвтикрат сделал статую Мнезархиды Ефесянки, Силаннион Коринны, Эвтикрат — Фаларкиды Аргосской. Я упомянул об этих женщинах, для того, чтобы вы не думали, что у нас делается что-нибудь странное и чтобы вы, в виду этих памятников, находящихся пред глазами, не насмехались над теми женщинами, которые у нас философствуют. Сапфо была блудница, бесстыдная женщина, и сама воспевала свое распутство; а у нас все женщины целомудренны, и девицы сидящие за прялками поют божественные песни гораздо лучше, чем эта девица ваша. Посему вы должны стыдиться того, что вы ученики презренных женщин, а смеетесь над женщинами, преданными нашему учению, и над общественными собраниями, которые они посещают. Что за прекрасное учение произвела вам Главкиппа, родившая чудовище, как показывает ее медная статуя, сделанная Никератом афинянином, сыном Евктемона? Если она родила слона, почему же воздается ей общественная почесть? Пракситель и Геродот сделали вам статую распутной Хрины, а Эвтикрат Пантевхиды, сделавшейся беременною от прелюбодея. Диномен своим искусством передал потомству память Византиды, царицы Пеонской, за то, что она родила черного младенца. Я осуждаю и Пифагора, который представил Европу сидящею на быке, и вас, которые уважаете за искусство этого обличителя Зевса. Смеюсь и над искусством Мирона, который изобразил тельца и на него возложил Нику, так как он, похитив дочь Агенора, получил награду за свое прелюбодейство и невоздержание. Геродот Олинфский изобразил Гликеру, блудницу и Аргосскую музыкантшу. Виракис поставил статую Пазифее; вспоминая ее распутство, вы едва не желаете, чтобы и ныне были подобные женщины. Какая-то Меланиппа была мудра и за это Лизистрат сделал ее статую, а вы не верите, чтобы у нас были мудрые женщины.

34. Конечно, весьма достоин чести тиран Филарис, пожиравший грудных детей, которого изображение сделал Полистрат Ампрокиот и которого доныне показывают как дивного мужа. Агригентинцы боялись смотреть на такой вид этого людоеда; а люди, заботящиеся об образовании, гордятся, что видят его изображение. Не преступно ли то, что у вас чествуется братоубийство, потому что вы смотрите на изображения Полиника и Этеокла, тогда как вы должны бы зарыть их вместе с художником Пифагором? Истребляйте памятники нечестия. Зачем я буду ради Периклемена, рассматривать и ценить как что-нибудь удивительное изображение женщины, родившей тридцать человек детей? Следовало бы питать отвращение к той, которая принесла так много плодов невоздержания, и подобие которой у римлян представлено в свинье, удостоенной за такое же дело священного служения. Марс любодействовал с Афродитою, и Андрон изобразил вам Гармонию, родившуюся от них. Софрон, написавший пустяки и нелепости, более прославился посредством медной статуи, существующей и доныне. Баснописца Эзопа прославили навсегда не одни басни, но и пластическое искусство Аристодама. И как вам не стыдно клеветать на честность ваших женщин, когда у вас столько женщин — поэтов пустейших и развратниц, столько преступных мужчин? Что хорошего мне в том, если узнаю, что Еванта родила в Перепате, или если буду удивляться искусству Каллистрата, или смотреть на Нееру Каллиада, которая была блудница? Лаида была распутная женщина, а Турн сделал памятник ее распутству. От чего не приводит вас в стыд распутство Гефестиона, хотя Филон искусно представил образ его? Или зачем вы ради Леохара чествуете Ганимеда гермафродита, как будто владеете чем-то прекрасным? Пракситель также изобразил какую-то развратную женщину. Лучше было бы, если бы, оставивши все такие вещи, вы искали того, что поистине прекрасно; лучше бы, если бы вы отказались от вымыслов Филенида и Элифантида и не гнушались нашим образом жизни.

35. То, что мною изложено, я узнал не от других: я путешествовал по многим странам, сам занимался в качестве софиста вашими науками, изучал искусства и различные изобретения, и наконец, живя в Риме сам видел различные статуи туда перенесенные вами. Я не стараюсь, как обыкновенно делают многие, подтверждать свои мысли чужими мнениями, но излагаю то, что сам видел и узнал. Поэтому-то я распростился и с римским высокомерием и с холодным афинским красноречием, с различными учениями и принял нашу варварскую философию. Я начал было излагать, каким образом она древнее ваших учреждений, но на время уклонился от этого, а теперь возвращусь к рассуждению об учении нашем. Только не тяготитесь моими уроками и не возражайте болтовнею и пустяками, говоря: “Татиан выше эллинов, выше множества философствовавших, он следует новому учению варваров”. Что худого в том, что человек подобострастный прочим людям обличает их в явном невежестве? Что нелепого по примеру родного вам мудреца, всегда стареть и всему учиться?

36. Пусть Гомер был не позже троянской войны, а современником ее, и даже сражался с Агамемноном, пусть, если кто хочет, думают, что он жил прежде изобретения букв. Окажется что вышеупомянутый Моисей на много лет древнее взятия Трои, или даже жил гораздо прежде построения Трои и времен Троя и Дардана. Для доказательства этого я приведу в свидетели халдеев, финикян и египтян. И к чему много распространяться? Тому, кто берет на себя труд убеждать слушателей, нужно говорить о деле как можно короче. Бероз вавилонянин, жрец вавилонского Бела, современник Александра, написавший для Антиоха, третьего царя после Александра, историю халдеев в трех книгах и изложивший подвиги царей, говорит об одном из них, по имени Навуходоносор, который предпринял поход против финикиян и иудеев. Мы знаем, что эта война была предсказана нашими пророками и случилась гораздо позднее Моисея, за семьдесят лет до владычества персов. Бероз весьма достоверный писатель: это доказывается тем, что Юба, писавший об ассириянах, говорит, что он узнал историю у Бероза; а он написал две книги об ассириянах.

37. После халдеев, у финикиян мы находим следующее: у них было три писателя: Феодот, Ипсикрат и Мох. Книги их переведены на греческий язык Хетом, который так же тщательно написал жизнеописания философов. В этих исторических книгах рассказывается о похищении Европы при одном из царей, о пришествии Менелая в Египет и о происшествиях при Хираме, который отдал дочь свою в замужество за Соломона царя иудейского и доставлял ему всякого рода древо для построения храма. О том же самом написал и Менандр Пергамен. Но время жизни Хирама уже близко к троянской войне; и Соломон, современник Хирама, жил гораздо позже времен Моисея.

38. У египтян также есть точные исторические записки, и события, бывшие у них, описал Птоломей, только не царь, но жрец Мендеса. Он, рассказывая о деяниях царей, говорит, что иудеи при царе египетском Амазисе вышли из Египта, под предводительством Моисея, в те страны, которые они заняли. Он так говорит: “Амазис был современником царя Инаха”. После него грамматик Апион, человек очень ученый, в четвертой книге о египтянах, а всех книг его пять, между прочим говорит, “что Амазис, современник Инаху Аргосскому, разрушил Аварис, как Птоломей Мендесский написал в своих летописях”. А время, которое протекло от Инаха до разрушения Трои, заключает в себе двадцать поколений, и это доказывается таким образом.

39. Вот какие были цари у аргоссцев: Инах, Фороней, Апис, Криазис, Триопас, Аргий, Форвант, Кротопас, Стенелай, Данай, Линкей, Прит, Авас, Акризий, Персей, Стенелай, Евристей, Атрей, Тиест и Агамемнон, в осемнадцатый год царствования которого взята Троя. Всякий рассудительный человек должен тщательно заметить, что у греков, как они сами свидетельствуют, еще не было ни одного письменного исторического памятника. Ибо Кадм, который передал им буквы, спустя много поколений пришел в Беотию. После же Инаха при Форонее люди, наконец, перешли от дикой и пастушеской жизни к более свободному образу жизни. Поэтому, если Моисей был современник Инаху, то он древнее троянской войны на четыреста лет. И это видно из преемства царей аттических, македонских, птолемейских и антиохийских. Посему, если знаменитейшие происшествия у эллинов были записаны и сделались известны после Инаха, то значит, это было и после Моисея. Ибо Форонею, преемнику Инаха, современником у афинян был Огиг, при котором был первый потоп; а за Форбантом следовал Актей, от которого Аттика названа Актеею. Современниками Триопа были Прометей, Эпиметей, Атлас, Кекропс и Ион. При Кротопе был пожар Фаэтона и потоп Девкалиона. Во время Стенела было царствование Амфиктиона, происшествие Даная в Пелопонесе, основание Дардании Дарданом и возвращение Европы в Крит из Финикии. При Линкее была похищена Прозерпина, основан храм в Элевзине, введено Триптолемом земледелие, Кадм пришел в Фивы и царствовал Минос. При Прите была война Евмолпа против афинян. При Акризе было пришествие Пелопса из Фригии, прибытие Иона в Афины, царствование второго Кекропса, подвиги Персея и Диониса, появление ученика Орфеева Музея. В царствование Агамемнона была взята Троя.

40. Итак, из сказанного видно, что Моисей жил ранее древних героев, войн, демонов. Поелику же он древнее по времени, то ему должно верить более, нежели эллинам, которые, не признавая того, заимствовали у него учения; ибо многие из их софистов, по своему любопытству познакомившись с писаниями Моисея и подобных ему философов, старались переделать их учение, во-первых для того, чтобы думали, что они говорят что-нибудь свое, — во-вторых, для того, чтобы то, чего они не понимали, прикрыть вымышленной словесной оболочкою, придавая истине вид басни. Впрочем, о том, что говорили образованные люди у эллинов о нашем законе и об истории постановлений, сколь многие и какие писатели упоминали об этом — будет показано в книге “против тех, которые рассуждали о Божественных делах”.

41. А теперь особенно важно со всею точностию показать, что Моисей древнее не только Гомера, но и писателей, древнейших Гомера, как то: Лина, Филаммона, Фамирида, Амфиона, Музея, Орфея, Демодока, Фемия, Сивиллы, Эпименида Критского, пришедшего в Спарту, Аристея Проконесского, написавшего историю Аримаспов, Асвола Центавра, Исатида, Дримона, Евкла Кипрского, Ора Самосского и Пронапида Афинского. Лин был учителем Геркулеса; а Геркулес на одно поколение был ранее троянской войны, как это видно из того, что сын его Тлиполем уже воевал против Трои. Орфей был современником Геркулеса; ибо сочинения, которые выдают под его именем, говорят, принадлежат Ономакриту афинянину, жившему в царствование пизистрадитов около пятидесятой олимпиады. Учеником же Орфея был Музей. Об Амфионе нечего говорить ученым, что он за два столетия жил до троянских событий, Демодок и Фемий жили во время самой троянской войны; один был у женихов, а другой у Феаков. Фамирид и Филаммон жили немного прежде их. Итак, я со всевозможною точностию, мне кажется, написал вам о сочинениях в каком-либо роде и о времени их. Но чтобы вполне докончить исследуемый предмет, укажу еще тех, которые почитались мудрецами. Минос, который почитался первым во всяком роде мудрости и в законодательстве, жил при преемнике Даная — Линкее в одиннадцатом поколении после Инаха. Ликург, родившийся гораздо позже взятия Трои, дал законы лакедемонцам за сто лет до олимпиад. Дракон жил около тридцатой олимпиады, Солон около сорок шестой. Пифагор около шестьдесят второй. А олимпиады, как мы сказали, установлены спустя четыреста семь лет после троянских событий. После этих доказательств не стану много говорить о времени жизни семи мудрецов. Ибо, если древнейший из них Фалес жил около пятидесятой олимпиады, то нет уже нужды говорить о других мудрецах, которые жили после него.

42. Вот что, эллины, для вас написал я, Татиан, последователь варварской философии, уроженец ассирийской земли, следовавший первоначально нашему учению, а потом принявший то, которое теперь исповедую. Я, наконец, узнал Бога и Его творение, и готов предстать пред вами для исследования учения, и не изменю своим убеждениям относительно Бога.