Выражение Сын Давидов было у тогдашних евреев общепринятым обозначением для Мессии (Мф.12:23, по Синодальному переводу), но сам Иисус так себя никогда не называл; кроме того, однажды Он высказался об этом наименовании так, что можно даже предположить, что называться этим именем Он не желал (Мф.22:41-46; Мк.12:35-37; Лк.20:40-44).
Другим общеупотребительным величанием Мессии было выражение Сын Божий (Мф.3:17; 4:3,6; 8:29; 14:33; 17:5; 27:40,43; Мк.3:11)[1], и этого второго титула Иисус от себя не отклонял, но в то же время и не присваивал его себе прямо. А когда, согласно Примусу, Петр на вопрос Иисуса, за кого апостолы Его почитают, ответил: «Ты — Христос, Сын Бога Живого», — Основатель сразу же облек это «откровение» тайной (Мф.16:13-20).
Иисус называл себя Сыном Человеческим, однако этот титул Мессии не был таким общепринятым, как два вышеупомянутых. Действительно, согласно тому же Примусу, Иисус спрашивал учеников: «За кого люди почитают Меня, Сына Человеческого (выделено мною. — Р.Х.)? [...]. А вы за кого почитаете Меня?» — и ответ Симона Барионы: «Ты — Христос», — назвал откровением Божиим (Мф.16:13-17). А если верить Квартусу (Ин.12:34), то титул Сын Человеческий не был известен не только ученикам Иисуса, но и большинству евреев.
С одной стороны, выражение сын человеческий было синонимом слов человек, смертный (Иов.25:6; Пс.8:5; Мк.3:28). Действительно, Яхве, как бы подчеркивая жалкую природу человека, впервые называет Иезекииля сыном человеческим тогда, когда пророк из страха перед грозным видением падает ниц (Иез.2:1; cf. Liber Enoch.60:10; 71:14).
С другой стороны, многие могли помнить слова из Книги Даниила, в которых говорится, что после гибели последнего из четырех зверей «с облаками небесными шел как бы Сын человеческий, дошел до Ветхого днями [...]. И Ему дана власть, слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служили Ему» (Дан.7:13-14). Первоначально это изречение, возможно, не имело в виду Мессию, но впоследствии оно все чаще истолковывалось в мессианском смысле (Liber Enoch.46:2-6; 48:2-7; 62:6-9; 69:26-29; Мф.10:23; 16:27; 19:28; 24:27,30,37,39,44; 25:13,31; 26:64).
Итак, Иисус выбрал себе такой титул, который, с одной стороны, обозначал обыкновенного смертного, а с другой — Мессию. Этот титул не мешал видеть за Посланником Божиим обыкновенного человека, а за обыкновенным человеком — Посланника Божиего.
Иисус, вероятно, в начале своей общественной деятельности еще не считал себя Мессией, проявляя себя только в качестве пророка, и лишь потом самосознание привело Его к убеждению, что в мессианских пророчествах Танаха говорится именно о Нем. Однако можно предположить и то, что Иисус уже давно признал себя Мессией, но для других решил обозначить себя таким выражением, которое еще не стало общепринятым титулом Мессии. Избрать этот путь Иисуса могло заставить то соображение, что, если бы Он сразу объявил себя Мессией, Он возбудил бы тем самым в народе политико-национальные надежды на Него как на царя Израиля, а это вряд ли входило в планы Иисуса.
Религиозные умы еврейского народа видели, что в мире господствует зло: хозяин этого мира — Сатана; цари убивают пророков; ортодоксальные иудеи сами не делают того, что велят делать другим; праведники преследуются. Таким образом, мир (κόσμος) — это враг Бога и праведных людей[2]; но Яхве восстанет и отомстит за грехи мира, и время это близко. Царству добра наступает свой черед.
И в конце концов Иисус убедился, что именно Он должен установить Царство Отца Небесного. Мессия пришел, и именно Он этот Мессия. Титул пророка уже не устраивал Его. Проповеди Иисуса все более проникались экзальтацией. Вначале Он говорил своим ученикам: «Кто не против вас, тот за вас» (Мк.9:40; Лк.9:50); теперь высказывался иначе: «Кто не со Мной, тот против Меня» (Мф.12:30; Лк.11:23). Теперь Иисус требовал от учеников, чтобы они любили Его одного, чтобы отреклись от всего, что связано с миром, даже от семьи. Более того, порой Он переходил всякие границы и осмеливался утверждать: «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня[3]; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня [...]. Сберегший душу свою потеряет ее; а потерявший душу свою ради Меня сбережет ее» (Мф.10:37-39; ср. Мф.16:24-26; Мк.8:34-37; Лк.9:23-25; Ин.12:25).
Иисус верил, что перед приходом Царства Небесного будут большие катастрофы (Дан.9:26-27; 12:1). А так как Он и должен установить это Царство, то Он поневоле является предвестником бедствий. «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч» (Мф.10:34; ср. Фом.17). «Огонь пришел Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!» (Лк.12:49).
Иисус уже не был тем кротким пророком, автором Нагорной проповеди. Требовательный, Он теперь не выносил противоречий и часто становился своенравным и суровым (Мф.17:17; Мк.3:5; 9:19; Лк.9:41). Его ученики иногда не понимали Его и испытывали перед Ним робость и даже страх (Мк.4:40; 5:15; 9:32; 10:32).
[1] Одна из кумранских рукописей говорит о Мессии следующим образом: «Но Твой Сын будет велик на земле и все народы примирятся с Ним и будут служить Ему. Ибо Его будут называть Сыном великого Бога, и Его будут называть по Его имени. Его будут звать Сыном Божиим, и они будут называть Его Сыном Всевышнего [...]. Его Царство будет вечное Царство, и все Его пути будут в правде. Он будет судить землю по правде, и все будут пребывать в мире» (4Q 246. 1:7b—2:1,5-6).
[2] Ин.1:10; 7:7; 8:23; 12:31; 14:17,19,22,27,30; 15:18-19; 16:8,11,20,33; 17:14-15; 18:36; Иак.1:27; 4:4; 2 Петр.1:4; 2:5,20; 1 Ин.2:2,15-17; 3:1,13; 4:4-5; 5:4-5,19; 1 Кор.1:20-21,27-28; 3:19; 6:2; 7:31; 11:32; Гал.6:14; Еф.2:2,12; 6:12; Кол.2:20; Евр.11:7,38; Отк.11:15.
[3] См. в Евангелии от Луки (Лк.14:26) другой вариант изречения, доведенный Терциусом до полной экзальтации, и ср. его с заповедью из Декалога (Исх.20:12; Втор.5:16).
