Примус утверждает, что после ареста Иоанна Крестителя Иисус появился в Галилее и стал проповедовать то же, что проповедовал и Креститель (ср. Мф.3:2 и 4:17). Короче говоря, Иисус вначале лишь намеревался занять место Иоанна. Следует отметить, что и в последующем эпизоде с призванием учеников (Мф.4:18-19) Иисус выступал только в роли проповедника; чудеса, которые Он вскоре якобы совершил, еще не заставляют народ видеть в Нем кого-то большего, нежели пророка (Мф.8:2-16,24-34; ср. Мф.12:23; 14:33); правда, бесы якобы пытались раскрыть тайны Его мессианства (Мф.8:29), но Он им запрещал говорить об этом (Мк.1:25,34). Иисус еще в Кесарии Филипповой, то есть в значительно поздний период Его общественного служения, спрашивал своих учеников, за кого почитают Его люди и они сами? (Мф.16:13; Мк.8:27). Стало быть, до этого времени народ считал Иисуса пророком или, в лучшем случае, предтечей Мессии, а значит, сам Основатель до путешествия в Кесарию Филиппову никому не говорил, что Он Мессия, и слова из Нагорной проповеди (Мф.7:21) и из наставления ученикам (Мф.10:23), если они имеют исторический характер, были высказаны в более поздний период общественной деятельности Иисуса.
«Да будете сынами Отца вашего Небесного; ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных» (Мф.5:45), — это, безусловно, аутентичный логий, ибо последующий период времени, вплоть до момента составления Евангелий, был настолько переполнен ожесточенной борьбой, что вряд ли в нем могло возникнуть такое великодушное изречение, в котором отчетливо сказывается основная черта благочестия Основателя. Воплощением такой беспредельной доброты Он считал Яхве, и вследствие этого любил называть Бога Отцом. Бог, постигнутый непосредственно как Отец, — вот основная заповедь веры Иисуса, в которой заключена вся Его теология (если учение Основателя вообще можно называть теологией); и это — не теоретическая доктрина, а нравственная потребность.
Иосиф Флавий пишет: «Невозможно перечесть частных отличий в обычаях и законах у всех народов. Иные отдали власть самодержцу, иные нескольким избранным родам, иные доверили ее народу. А наш законодатель [Моисей], отказавшись от всего вышеперечисленного, создал так называемую теократию, — если это слово не слишком искажает настоящий смысл, — отдав начальство и власть в своем государстве Богу и убедив всех единственно в Нем видеть причину тех благ, которые выпадают на долю всех и каждого и которые они (его соплеменники. — Р.Х.) ощутили, когда переживали трудные времена» (Jos.CA.II.16). Примерно так большинство евреев понимало идею власти, причем сам термин теократия (от греч. θεός — Бог и κράτος — власть) в данном месте встречается впервые и создан, по всей вероятности, самим Иосифом Флавием.
Иуда Галилеянин утверждал, что лучше умереть, нежели дать кому-либо другому, кроме Яхве, титул господин (Jos.AJ.XVIII.1:6), однако Иисус сохранял для Бога более нежное название — Отец.
Основатель не уделял серьезного значения обрядовой стороне дела, считая, что Богу нужно отдавать сердце, а не то, что касается тела (Мф.15:11; Мк.7:6). В отличие от назореев, Иисус не был аскетом, довольствуясь молитвой, или, скорее, размышлением в уединенных местах, где человек всегда искал Бога (Мф.14:23; Лк.4:42; 5:16; 6:12).
Иисус ничего не говорил против Закона Моисеева, но, по-видимому, находил его недостаточным (Мф.5:20). Постоянно звучит в Нагорной проповеди: «Вы слышали, что сказано древним [...], а Я говорю вам [...]». Иисус запрещал всякое грубое слово (Мф.5:22), запрещал разводы (Мф.5:32; ср. Втор.24:1; Вав Талм.Санhедрин.22а) и клятву (Мф.5:34-37; ср. Исх.20:7; Лев.19:12; Втор.23:21), порицал возмездие (Мф.5:39-41; ср. Исх.21:24; Лев.24:20; Втор.19:21) и требовал всеобщего прощения обид (Мф.5:23-26).
Что касается жертвоприношений, то, согласно Иисусу, они по-прежнему должны еще существовать (Мф.5:23; 8:4; Лк.5:14; ср. Лев.14:10), но, по свидетельству Евангелий, Основатель нигде не участвовал ни в каких иудейских жертвоприношениях, за исключением, согласно синоптикам, пасхального приношения агнца. Евангелисты сообщают о таком деянии Иисуса — изгнание торговцев из Храма (Мф.21:12; Мк.11:15; Лк.19:45; Ин.2:15), — которое положительно указывает на то, что Иисус мало сочувствовал жертвоприношениям; однако Цельс пишет, что Иисус «исполнял все принятые у иудеев обычаи, вплоть до [обычных] у них жертвоприношений» (Цельс у Оригена. — Orig.CC.II.6; cf. Evangelium Ebionitum. — Epiph.Haer.XXX.16). Впрочем, вопрос о жертвоприношениях не был для Иисуса таким уж важным, куда важнее был вопрос о Шаббате.
«В то время проходил Иисус в субботу засеянными полями; ученики же Его взалкали и начали срывать колосья и есть. Фарисеи, увидев это, сказали Ему: вот, ученики Твои делают, чего не должно делать в субботу. Он же сказал им: разве вы не читали, что сделал Давид, когда взалкал сам и бывшие с ним? как он вошел в дом Божий и ел хлебы предложения, которых не должно было есть ни ему, ни бывшим с ним, а только одним священникам?» (Мф.12:1-4). «И сказал им: суббота для человека, а не человек для субботы; посему Сын Человеческий есть господин и субботы» (Мк.2:27-28). Иисуса часто обвиняли в нарушении Шаббата Его враги (Лк.6:7,11; 13:14; Ин.5:9-10; 9:16). Действительно, согласно одной заповеди Торы, кто оскверняет Шаббат, «тот да будет предан смерти» (Исх.31:14). Именно узкое понимание этой заповеди ненавидел Иисус. И Он был не одинок. На вопрос: «Можно ли есть яйцо, снесенное курицей в Шаббат?» — один рабби отвечал: «можно», а другой: «нельзя» (Мишна. Эдуйот.4:1); так же и р. Ешуа из Н’цэрета на вопрос: «Можно ли есть хлебные зерна растертых в Шаббат колосьев?» — отвечал: «можно», а скудоумные паруши отвечали: «нельзя» (ср., однако, Мишна. Бейца1:8; Тосефта. Бейца.1:20). К этому можно добавить следующее: в Евангелии от Луки кодекса Безы сказано: «В тот же день Он увидел кого-то, работавшего в субботу, [и] Он сказал ему: человек! если ты знаешь, чтó делаешь, ты благословен, но если не знаешь, ты проклят и есть преступник Закона (ἄνθρωπε εἰ μὲν οἶδας τί ποιεῖς μακάριος εἶ, εἰ δὲ μή οἶδας ἐπικατάρατος καὶ παραβάτης εἶ τοῦ νόμου)» (cod. D. Lc.6:4). Не исключено, что этот логий имеет древнюю, первоначальную традицию: человек, сознательно нарушающий Закон и работающий в Шаббат в силу необходимости, — благословен; но человек, бездумно нарушающий Тору, — проклят (ср. Фом.32). И, наконец, если верить Терциусу, ученики Иисуса тоже выполняли заповедь о Шаббате (Лк.23:56).
В нравственном отношении Иисус не был одинок среди своего народа. Вот, кажется, Талмуд подслушал слова из Нагорной проповеди: «милостыню втайне творящий больше Моше»; «делающий мало [по Торе] приравнивается к делающему много, лишь бы устремлен был сердцем к Богу»; «сохранение жизни отменяет Шаббат»; «вам дан Шаббат, а не вы — Шаббату»; «ханжей следует обличать, ибо они оскорбляют имя Божие»; «лучше краткая молитва с благоговением, нежели длинная без усердия»; «не будь скор на гнев»; «плати добром за зло»; «ходите путями [Божиими]: как Он милосерд, будьте и вы милосердны» (Иер Талм. Пеа.1:1; Вав Талм. Хагига.1; Шаббат.10; Йома.5,72; Сота.38б; Ш’мот Рабба.22). Или, например, р. Тарпон (טַרְפוֹן)[1]: «День короток, работы много, а работники ленивы; плата велика, а хозяин (בַעַל) торопит» (Мишна. Абот.2:18[15]). «В наше время, когда говорят кому-нибудь: “вынь соломенку из глаза твоего”, — слышится ответ: “вынь бревно из своего!”» (Вав Талм.Аракин.16б). А вот и великий Гиллель: «люби мир (שָׁלוֹם) и добивайся мира (שָׁלוֹם)» (Мишна. Абот.1:11[12]); «стремящийся возвеличить имя [свое], теряет имя свое; не желающий умножать, теряет» (Мишна. Абот.1:12[13]); «не осуждай друга своего, пока не поставишь себя на его место; не говори такого, чего понять нельзя» (Мишна. Абот.2:5[4]); «стыдливый не научится, а вспыльчивый — не научит; не всякий, кто чрезмерно занят торговлей, умудрен; там, где нет людей, старайся быть человеком» (Мишна. Абот.2:6[5])[2].
Таким образом, далеко не всех иудеев «отец — дьявол» (Ин.8:44), и Иисус, не придерживаясь слепо каждой буквы Закона Моисеева, не отвергал Торы, а однажды даже заповедал своим ученикам: все, что книжники и фарисеи «велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте» (Мф.23:3).
[1] Э. Ж. Ренан считает, что этот Тарпон (или Тарфон) — прототип Трифона, героя книги Юстина πρὸς Τρύφωνα Ἰουδαῖον διάλογος (Renan E. Histoire des Origines du Christianisme. Livre cinquième: Les Évangiles et la seconde génération chrétienne. Paris: Calmann Lévy, 1877. P. 70; Livre sixième: L’Église chrétienne. Paris: Calmann Lévy, 1879. P. 380).
[2] См.: Соловьев Вл. Талмуд и новейшая полемическая литература о нем. // Соловьев Вл. Сочинения: Т. 6. — Стр. 11 и след.
