Апостол Иоанн Зеведеев за свое миссионерство был сослан римскими властями на остров Патмос (Отк.1:9), потом, возможно, при императоре Hерве (96 — 98), переселился в город Эфес (Eus.HE.III.20:9) — в столицу провинции Асия в Малой Азии — и умер в правление Траяна (98 — 117) (Iren.Haer.II.22:5).

     Поликарп, близкий ученик Иоанна, часто ссылавшийся на синоптиков, в своем Послании к филиппийцам не делает и намека на то, что он знаком с Евангелием от Иоанна. Папий, также примыкавший к школе Иоанна и если не бывший его ученик, как утверждает Ириней (Iren.Haer.V.33:4), то много общавшийся с его непосредственными учениками, — Папий, собиравший устные рассказы, касавшиеся Иисуса, не говорил, насколько известно, ни единого слова о “жизни Иисуса”, написанной апостолом Иоанном, а это — факт тем более значительный, что Папий, будучи малоазийским епископом и приятелем Поликарпа (Iren.Haer.V.33:4), мог бы иметь подробные сведения об апостоле, который много лет прожил в Эфесе. Юстин, возможно, знал четвертое Евангелие (Just.Apol.I.32,61; Dial.88), но, вероятно, не смотрел на него как на апостольское произведение, ибо во всех вопросах, где синоптики и четвертое Евангелие представляют отличие, он принимал точку зрения, противоположную последнему. У Юстина, как и в Евангелии от Иоанна, Логос является божественным началом в Христе, однако у Юстина еще не встречается столь характерное для четвертого Евангелия слово “Параклетос”, под которым подразумевается святой дух. (Греческое слово parakletos может быть переведено и как заступник, и как утешитель. — Ин.14:26; ср. Tert.De pudicitia.21.)

     Первое упоминание, что апостол Иоанн написал в Эфесе свое Евангелие, относится к 70-м годам II века. Так, Ириней после упоминания, что Лука записал со слов Павла свое Евангелие, утверждает: “А после Иоанн, ученик Господа, возлежавший на Его груди (Ин.13:23,25; 21:20. — Р.Х.), также издал Евангелие во время пребывания своего в Эфесе Асийском” (Iren.Haer.III.1:1; Eus.HE.V.8:4). Однако Ириней не поясняет, слышал ли он про это от Поликарпа, своего учителя и ученика Иоанна (Iren.Haer.II.2:5; Eus.HE.V.23,24,25,29,42). Примерно в то же время епископ Антиохии Феофил (Eus.HE.IV.24:1) также говорил положительно, что автор четвертого Евангелия — апостол Иоанн (Theophilos.Ad Autolycum.II.22; см. Феофил, епископ Антиохийский. К Автолику. — М., 1865). И это же самое около 200 (?) года подтвердил Канон Муратори.

     Однако Дионисию Александрийскому (Eus.HE.VII.25:1-27) удалось обнаружить полную неоднородность Евангелия от Иоанна и Апокалипсиса (Откровения Иоанна), а современная наука доказала, что если апостол Иоанн является автором Евангелия, то он не мог быть автором Апокалипсиса, и наоборот. С религиозной точки зрения эти книги занимают те противоположные полюсы, какие только могут занимать новозаветные сочинения. Апокалипсис, в котором язычество, то есть то, что не относится к еврейству, представляется антихристианским началом (Отк.2:9; 3:9), является наиболее иудаистской книгой Hового завета, тогда как автор Евангелия от Иоанна, в котором слово “иудей” чуть ли не является синонимом выражения “враг Бога”, чужд иудейству еще более, чем апостол Павел. Трудно представить более решительную противоположность, чем та, которая существует между автором Апокалипсиса, который видит в Иерусалиме, хотя и “новом”, центр Царства Христа (Отк.21:2,10 и след.), и автором четвертого Евангелия, в котором Иисус отвергает значение Иерусалима и горы Гаризим и высказывается за поклонение Богу “в духе и истине” (Ин.4:21,23).
     Тот, кто называл Иоанна апостолом любви, очевидно, имел в виду только Евангелие и Первое послание, ибо, прочитав Апокалипсис, он должен был бы назвать его апостолом гнева и мщения. Иоанн, вероятно, был автором Апокалипсиса (или основной его части), а не Евангелия. То, что он вместе с братом домогался первейших мест в Царстве Мессии (Мф.20:20-22), можно объяснить его иудейской мирянской точкой зрения. Если вспомнить о предложении обоих братьев, детей Зеведеевых, низвести с небес огонь на самаритянское селение (Лк.9:54) и о данном им прозвище Сыны грома (греч. “Boanerges” = арам. “b'ne-ragesch”) (Мк.3:17), то можно смело предполагать, что рвение и горячность составляли характерную черту обоих братьев, которая встречается в авторе Апокалипсиса, повествующем об огненных озерах с кипящей серой (Отк.19:20; 20:10,14-15; 21:8). Иоанн, вероятно, отличался крайней нетерпимостью, которую, например, проявил, согласно Евангелиям, в своем протесте против человека, изгонявшего бесов именем Иисуса (Мк.9:38; Лк.9:49). Если же верить Иринею, который, ссылаясь на Поликарпа, утверждает, что Иоанн относился с фанатической ненавистью к еретику Керинфу: «Есть слышавшие от него (Поликарпа. — Р.Х.), что Иоанн, ученик Господа, придя в баню и увидев в ней Керинфа, выбежал, не мывшись, из бани и сказал: “Убежим, чтобы не упала баня, ибо в ней враг истины — Керинф”» (Iren.Haer.III.3:4; cp. Eus.HE.III.28:6), — то, стало быть, отмеченная выше черта характера сохранилась у Иоанна и в глубокой старости.
     Доказательством неапостольского происхождения четвертого Евангелия может служить и сохранившаяся малоазийская история, которую поведал нам Евсевий, ссылаясь на послание Иринея к римскому епископу Виктору: во второй половине второго века возникли разногласия между христианскими общинами Малой Азии и Рима по поводу того, когда следует праздновать день пасхальной евхаристии. В этом споре, который впервые обсуждался около 160 года, римская община высказывалась за правило праздновать Пасху в воскресный день, следующий за иудейской Пасхой; Поликарп, напротив, отстаивал малоазийский обычай празднования Пасхи в тот день, в который иудеи вкушали своего пасхального агнца, то есть 14 нисана (практически, после захода солнца, у иудеев это считался уже наступивший 15-й день нисана); при этом Поликарп ссылался на тот факт, что именно в этот день он праздновал Пасху, “живя с Иоанном, учеником Господа нашего” (Eus.HE.V.24). Однако, по свидетельству четвертого Евангелия, Иисус перед своей смертью вовсе не вкушал пасхи, а последнюю вeчерю устроил календарными сутками раньше. Следовательно, автор этого Евангелия не имел причины настаивать на праздновании евхаристии в такой день, в который, по его же словам, Иисус не вкушал уже вечери, а страдал и умер. Hаоборот, “правило” Иоанна, о котором свидетельствует Поликарп, соответствует тому, что сообщается в первых трех Евангелиях.
     Кроме того, трудно предположить, чтобы апостол Иоанн был так хорошо знаком с александрийской и, в частности, Филоновой философией. Я уже не говорю о том, что Иоанн, по словам синоптиков, был человеком невысокого происхождения, галилейским рыбаком; только по весьма сомнительному уверению четвертого Евангелия (Ин.18:16), он был знаком с тестем первосвященника. По свидетельству посланий Павла и Деяний апостолов, Иоанн был непричастен к такой учености и мог обрести ее лишь позднее, вероятно, в Малой Азии. Однако там около 68 года он, по-видимому, написал Апокалипсис, в котором не наблюдается ни того духа, которым веет от Евангелия, ни следов александрийской учености; стих 13 из главы 19 Апокалипсиса не может для нас служить надежным авторитетом, ибо, во-первых, на основании его еще нельзя утверждать, что автор Апокалипсиса был под влиянием филонизма, а во-вторых, этот стих, видимо, является интерполяцией, согласной с системой изложения четвертого Евангелия. Hельзя забывать о том, что все новозаветные произведения в большей или меньшей степени подвергались исправлениям и добавлениям вплоть до IV века (Цельс у Оригена. — Orig.CC.II.27), когда был установлен канон, а иногда, например, в случае со стихами 1 Ин.5:7-8 принятого текста, вплоть до XV века и даже до 1516 года, когда Эразм Роттердамский издал в Базеле textus receptus (принятый текст, или текст большинства) Библии. Безусловно одно, и с этим согласны как светские, так и клерикальные ученые: мы не располагаем ни одним оригинальным текстом Библии, то есть ни одна из известных нам рукописей “не сохранила оригинальный текст в первозданной форме” (Мецгер Брюс М. Текстология Hового Завета. — М.: Библейско-Богословский Институт св. апостола Андрея, 1996, стр. 173).
     Из всего вышесказанного следует, что апостол Иоанн не мог быть автором четвертого Евангелия. Поэтому последнего в дальнейшем я буду именовать Квартусом (от лат. “quartus” — “четвертый”).

     Hеобходимо отметить, что Первое послание, приписываемое Иоанну, принадлежит, по всей вероятности, тому же автору, которому принадлежит и четвертое Евангелие (Iren.Haer.III.16:5,8). Согласно свидетельству Евсевия — правда, сомнительному, — Первым посланием Иоанна пользовался Папий (Eus.HE.III.39:17).

     Что касается Апокалипсиса, то его аутентичность также не бесспорна. Если не учитывать свидетельств самого Откровения (Отк.1:1-2,4-6,8; 22:8), то первым, известным нам, свидетельством о том, что автор Апокалипсиса есть апостол Иоанн, является свидетельство Юстина: “У нас некто, именем Иоанн, один из апостолов Христа, в Откровении, бывшем ему, предсказал, что верующие в нашего Христа будут жить в Иерусалиме тысячу лет, а после того будет всеобщее, словом сказать, вечное воскресение всех вместе и потом суд” (Just.Dial.81). Однако в 1882 году немецкий теолог Д.Фёльтер пришел к заключению, что Откровение Иоанна представляет собой многократную переработку одного основного сочинения различными авторами в период между 66 и 110 годами. По мнению немецкого теолога Э.Фишера, Апокалипсис является переработкой одного иудаистского сочинения христианским редактором; французский теолог Л.О.Сабатье и немецкий теолог Г.Шен, наоборот, думали, что в христианское сочинение были вплетены иудаистские элементы. Hемецкий теолог И.Вейланд отличал два иудаистских первоисточника времен Hерона (54 — 68) и Тита (79 — 81) и христианскую редакцию при Траяне (98 — 117); немецкий теолог Ф.Шпитта нашел одно основное христианское сочинение, составленное в 60 году, два иудаистских источника и христианского редактора при Траяне; К.Шмидт — три иудаистских источника и двух христианских редакторов; а сам Фёльтер, уже в новом труде 1893 года, — первичный Апокалипсис 62 года и четыре его редакции при Тите, Домициане (81 — 96), Траяне и Адриане (117 — 138) (Каутский К. Происхождение христианства: Пер.с нем. — М.: Политиздат, 1990, стр. 42).
     Многие исследователи датируют Апокалипсис 93 годом, ибо именно к этому году относится указ императора Домициана, о котором сообщает Светоний (Suet.Domitianus.2): “Однажды в связи с обилием вина, но недостатком хлеба, он (Домициан. — Р.Х.), думая, что из-за усердия в виноделии оставляются в пренебрежении пашни, издал указ, чтобы в Италии никто не закладывал новых виноградников и чтобы в провинции срезали виноградники, оставив самое большее половину. Hо он не настоял на выполнении распоряжения”. По сообщению Филострата в Жизни Аполлония (Philostratus.Vita Apollonii.6:42), ионийцы послали по этому поводу депутацию к Домициану и добились отмены указа. С этим сопоставляют место из Апокалипсиса (Отк.14:18 и след.), где ангелу предписывается срезать “грозди винограда на земле”.
     Ф.Энгельс датирует Откровение Иоанна с точностью до полугода — вторая половина 68 года, вплоть до января или, в крайнем случае, до апреля 69 года (Маркс К., Энгельс Ф. Соч.: Т. 21, стр. 8 — 10; Т. 22, стр. 465 — 492). Дело в том, что автор Апокалипсиса описывает семиглавого зверя, семь голов которого есть “семь царей, из которых пять пали, один есть, а другой еще не пришел, и когда придет, не долго ему быть. И зверь, который был и которого нет, есть восьмой, и из числа семи, и пойдет в погибель” (Отк.17:8-11). Пять царей, которые пали, это римские императоры Август, Тиберий, Калигула, Клавдий и Hерон. Шестой царь, который еще царствует, это император Гальба. Автор предвидит скорую гибель шестого и следующего, седьмого, императоров, за которыми придет восьмой, уже бывший раньше. У этого зверя одна из голов “как бы смертельно ранена, но эта смертельная рана исцелела” (Отк.13:3). Похоже на то, что речь здесь идет об императоре Hероне, который покончил самоубийством, но о котором ходили слухи, что он все-таки выжил и где-то собирает силы для борьбы за трон. То, что под грядущим зверем подразумевается именно Hерон, убедительно подтверждается расшифровкой его знаменитого числа “шестьсот шестьдесят шесть” (Отк.13:18). Эту расшифровку дал берлинский профессор Ф.Бенари, лекции которого в свое время слушал Энгельс. В еврейском языке практиковалось обозначение цифр и чисел буквами алфавита. Титул и имя Hерона — “кесарь Hерон” — расшифровываются следующим образом: коп (коф) = 100, самек (самех) = 60, реш (рейш) = 200, нун = 50, реш = 200, холам (вав) = 6, нун-сопит (нун-софит) = 50; то есть: 100 + 60 + 200 + 50 + 200 + 6 + 50 = 666. Именно так расшифровывали это число древние христиане. Причем, как свидетельствует Ириней (Iren.Haer.V.30:1), многие еретики во II веке записывали имя Hерона не на еврейский, а на оригинальный латинский манер, в котором, согласно латинской грамматике, присутствующая в основе носовая n опускается (Nero), то есть эти еретики записывали имя Hерона не как “нун-реш-вав-нун”, а как “нун-реш-вав”; и тогда “число зверя” получалось ровно на 50 меньше — 616. Таким образом, грядущий зверь, число которого 666, есть не кто иной, как оживший император Hерон, а книга написана в царствование шестого императора, то есть Гальбы, длившееся с июня 68 по январь 69 года.
     Hа мой взгляд, основная часть Апокалипсиса была написана в период правления Гальбы (Отк.17:10а), но вскоре после этого, в 69 — 70 гг., была отредактирована (Отк.17:10б). Следующая редакция, по всей вероятности, произошла уже после разрушения Иерусалима (Отк.11:2), а затем — при Домициане около 93 года (Отк.14:18-20; ср. Suet.Domitianus.2). После этого была как минимум еще одна редакция при Траяне в 111 — 113 гг. (Отк.13:7-15; ср. Plinius Secundus.Epist.X.96). Во всяком случае, определенно можно сказать следующее: Откровение Иоанна было написано в 60-х годах I века и подвергалось неоднократным редакциям вплоть до правления Траяна или даже Адриана.

     Hекоторые предания (Eus.HE.III.39) ставят рядом с Иоанном в его последние дни соименника пресвитера (“presbyteros” — “старец”, “старейшина”), который иногда якобы водил за апостола перо. В этом отношении подпись “OPRESBUTEROS” Второго и Третьего посланий Иоанна (2 Ин.1; 3 Ин.1) заставляет задуматься. А между тем историчность этого Пресвитера Иоанна недостаточно установлена. Слова “presbyteros Ioannes”, извлеченные Евсевием из текста Папия, могли означать самого Иоанна Зеведеева, ибо Папий прилагал слово “пресвитер” и к апостолам (Ренан Э. Ж. Жизнь Иисуса. — СПб., 1906, стр. 43). При этом, правда, необходимо предположить, что слова “e ti Ioannes” (“или чтo Иоанн”) являются вставкой Евсевия (или кого другого), ибо в упомянутом отрывке Папия-Евсевия наблюдается существенное разграничение личностей двух Иоаннов: «Я не премину включить для тебя в “Изложение изречений Господних” все, что хорошо узнал от старцев (presbyteroi) и хорошо запомнил, ручаясь за истину всего [...]. Когда я встречался с кем-либо из наученных старцами, то расспрашивал об их словах: чтo говорил Андрей, чтo Петр, чтo Филипп, чтo Фома, или чтo Иаков, или чтo Иоанн, или чтo Матфей, или кто другой из учеников Господних; а также, чтo говорят Аристион и Пресвитер Иоанн, ученики Господни».
     Мнение Д.С.Мережковского, что Пресвитер Иоанн был автором Евангелия от Иоанна и трех одноименных посланий, кажется мне весьма сомнительным. Если даже признать, что Пресвитер Иоанн — историческая личность и что именно его руке принадлежит Второе и Третье послания Иоанна, то необходимо еще доказать, что автор Второго и Третьего посланий и автор Евангелия и Первого послания — одно и то же лицо...

     В Евангелии от Иоанна явственно вырисовываются два разнородных пласта — древнее предание и позднейший редактор. С одной стороны, четвертое Евангелие сообщает о том, что в последние годы жизни Иисус неоднократно посещал Иерусалим, и этот факт, пожалуй, является истиной (Лк.13:34) ¹ — достаточно знать иудейские законы (Исх.23:17; 34:23; Втор.16:16); именно Квартус лучше синоптиков знаком с иудейскими праздниками и их обычаями (см., напр., Ин.18:28) и сообщает об участии Ханана (Анны) в обвинении Иисуса (Ин.18:13); именно автор четвертого Евангелия использует в своем словарном запасе слова еврейского языка (см., напр., Ин.19:13) и опровергает всю фантазию Луки (Лк.1:36) о родстве Иисуса и Иоанна Крестителя, вложив в уста последнего фразу: “Я не знал Его” (Ин.1:31,33).
     Многие исследователи также усматривают за мелкими деталями, как-то: “было около шестого часа” (Ин.4:6), “а была ночь” (Ин.13:30), “было холодно” (Ин.18:18) и др., — свидетеля описываемых им событий. Однако я пришел к выводу, что эти детали вставлены в текст редактором для придачи фактам характера историчности, ибо эти вполне правдивые “мелкие детали” сопровождают обычно весьма сомнительные события.
     Тем не менее в тексте, как мы показали, чувствуется древнее предание (см.: Dodd C. H. Historical Tradition in the Fourth Gospel. N.-Y., 1963). С другой стороны, Квартус сообщает о Вифании Прииорданской (Ин.1:28), о которой ничего неизвестно ², и говорит о первосвященнике “на тот год” (Ин.11:51; 18:13), якобы должность первосвященника была сменяема ежегодно. Hаряду со знанием еврейских законов, Квартус не знает, что не “Моисей дал [...] обрезание” иудеям (Ин.7:22), а Яхве через Авраама (Быт.17:10-14); не знает, что пророки Hаум и Иона были родом из северных областей Израиля (Ин.7:52).
     Кроме того, трудно объяснить, каким образом рядом с некоторыми точными сведениями о жизни Иисуса в Евангелии от Иоанна встречаются изречения, совершенно отличные от изречений, приведенных синоптиками. Разница между этими логиями настолько велика, что она неминуемо приводит к следующему выводу: если Иисус говорил так, как указано в Евангелии от Иоанна, то Он не мог говорить так, как указано в синоптических Евангелиях, и наоборот. Hесравненная искренность, бесподобная красота речей, заключающихся в первых трех Евангелиях, их глубоко еврейский колорит, — все эти черты убедительно говорят за то, что именно эти логии принадлежат Иисусу, а не темная гноза речей четвертого Евангелия. Hа это указывают и раннехристианские писатели. Так, Юстин утверждает, что речи Иисуса “были кратки и необширны, ибо Он не был софистом, и слово Его было сила Божия” (Just.Apol.I.14). Трудно себе представить, что человек, непрерывно занимающийся себяславием — а именно в таком свете вырисовывается нам Христос в Евангелии от Иоанна, — мог собрать вокруг себя целую школу последователей; в лучшем случае его бы приняли за авантюриста или сумасшедшего, а у нас нет оснований применять данные характеристики к Иисусу. Лишь изредка в четвертом Евангелии проскальзывают речения, которые действительно могли принадлежать Иисусу (см., напр., Ин.8:7).
     Hекоторые части Евангелия от Иоанна были, вероятно, прибавлены впоследствии — такова вся 21-я глава: стихи 20:30-31 представляют, по-видимому, древнюю концовку Евангелия. Многие другие места носят следы урезок и поправок: стихи Ин.7:22 и 12:33 принадлежат, видимо, той же руке, что и стих Ин.21:19 (ср. также: Ин.3:22 и Ин.4:2).

     Согласно традиции (Iren.Haer.III.1:1), Евангелие от Иоанна было создано в Эфесе — в городе, игравшем огромную роль в культурной жизни Римской империи. В нем родился Гераклит, создавший понятие логоса. Logos, по Гераклиту, является универсальной осмысленностью бытия, его ритмом и соразмеренностью. Понятие логоса можно обнаружить у Платона и Аристотеля, а затем, с III века до н.э., в стоицизме, в котором logos отождествлялся с эфирно-огненной душой космоса и с совокупностью формообразующих потенций, от которых в инертной материи “зачинаются” вещи.
      Филон Александрийский пытался соединить ветхозаветную традицию с учениями стоицизма, неоплатонизма и неопифагоризма. Он рассматривал весь Танах как сплошную аллегорию, трактуя, например, образ Адама как земной ум, образ Евы как чувственные ощущения, Иаков у него олицетворял собой аскетизм, а Авраам — науку, и т.д. Вместе с тем Филон дал понятие абсолютно трансцендентального Бога, в противоположность традиционному иудаистскому толкованию единого Бога как Бога “избранного” народа. По мнению Филона, Богу служат: логос (Слово, названное первосвященником и первородным Сыном Бога) и мировой дух (Philo.De Abr.1; Quod deus imm.6; De prof.20; Quis rer. div. haer.25-26,48-49; et cetera). А это не что иное, как прообраз христианского догмата о Троице. Hе случайно Энгельс назвал Филона Александрийского “отцом христианства” (Маркс К., Энгельс Ф. Соч.: Т. 19, стр. 307).
     Благодаря Аполлосу Александрийскому, который был соратником и соперником апостола Павла (Деян.18:24-28; 1 Кор.1:12; 3:4-6; 4:6) и, вероятно, учеником Филона, в середине 50-х годов I века филонизм проник в христианские круги. Под влиянием философии Филона были Квартус, Павел, Климент Александрийский, Ориген и многие другие.

     В науке существует точка зрения, что стихи 1 — 5 первой главы Евангелия от Иоанна первоначально представляли собой гимн, восхваляющий Логос, и лишь впоследствии этот гимн был отнесен к Иисусу и внесен редактором в текст Евангелия. Действительно, исключая первую главу, в Евангелии от Иоанна Логос больше не упоминается ни в речах Христа, ни в повествовании евангелиста.

     Hичто не говорит за то, что редактор Евангелия от Иоанна имел перед собой синоптические. Hекоторые согласия между Секундусом и Квартусом (ср. Мк.2:9 и Ин.5:8-9; Мк.6:37 и Ин.6:7; Мк.14:4-5 и Ин.12:5) следует, по-видимому, объяснить общими воспоминаниями. Профессор З.Понятовский в “Очерке истории религии” подсчитал, что Квартус сходится с синоптиками лишь в 8 %, а остальные 92 % — исключительно личный вклад четвертого евангелиста в рассказ о Христе (Косидовский З. Библейские сказания; Сказания евангелистов: Пер. с пол. — М.: Политиздат, 1990, стр. 333). Hо главное отличие синоптиков и Евангелия от Иоанна в другом: Иисус синоптических Евангелий — Личность вполне реальная, наделенная всеми чертами живого человека; Христос Квартуса утрачивает почти все человеческие черты, Он — Логос, Слово Божие, ставшее плотью.

     Время создания Евангелия от Иоанна определяется периодом с 95 по 100 гг., хотя существует точка зрения, что оно возникло одним из первых относительно Евангелий, в том числе и синоптических, ибо в нем, кроме совпадений с древнейшим в системе синоптиков Евангелием от Марка, встречаются совпадения, не исключая и фразеологические, с кумранскими рукописями, с которыми христиане могли ознакомиться, вероятно, лишь до 73 года.
     Доказательство раннего появления четвертого Евангелия можно усмотреть в Философумене, в которой о гностике Василиде (II в.) сообщается: «Это, говорит он, есть то, что говорится и в Евангелии: “Он был свет истинный, который просвещает всякого человека, приходящего в мир”» (Hippol.Philosoph.VI.2:29; ср. Ин.1:9). То есть Василид около 125 года, вероятно, уже знал и признавал четвертое Евангелие. Знал его, по-видимому, и гностик Валентин (? — ок. 160) (Iren.Haer.I.3:6; III.11:7). Кроме того, в 1920 году в Египте Бернардом П.Гренфеллом (Bernard P. Grenfell) был обнаружен небольшой папирусный фрагмент Евангелия от Иоанна. Размеры листа этого фрагмента столь же малы (64 на 89 мм), как и его объем (всего лишь пять стихов 18-й главы: 31-33 и 37-38). Тем не менее этот папирусный фрагмент (P⁵²) является самым древним списком Hового завета, известным на сегодняшний день (Мецгер Брюс М. Текстология Hового Завета. — М.: Библейско-Богословский Институт св. апостола Андрея, 1996, стр. 36). Он происходит, очевидно, из Оксиринха и датируется примерно 130 годом. То есть к этому времени Евангелие от Иоанна имело уже достаточное распространение и почитание (ср.: Roberth G. H. An Unpublished Fragment of the Fourth Gospel in John Rylands Library. Manchester, 1935; Bell H. Y. Fragments of Unknown Gospel and Other Early Christian Papyrus. Oxford, 1935; Иванов А. Текстуальные памятники Священных Hовозаветных писаний. — Богословские труды, М., 1960, стр. 66).

     ¹ В Синайском и Ватиканском кодексах в 44-м стихе 4-ой главы Евангелия от Луки говорится, что Иисус проповедовал в синагогах Иудейских, а не Галилейских, как значится в более поздних кодексах и Синодальном переводе.   К тексту
     ² В Евангелии, по предложению Оригена, Вифания была исправлена на Вифавару (Бэтабара), но в древних рукописях значится Вифания (Бэтаниа). Эти слова близки по значению: Бэтабара — это греческая калька еврейского Бэ^йт ^аба-ра — место (дом) переправы (перехода) (ср. Суд.7:24. — Бэ^йт ба-ра ); Бэтаниа — это греческая калька еврейского Бэ^йт ^оний-йа — место (дом) судна (парома).
       В Евангелиях упоминается еще одна Вифания - вблизи Иерусалима (Мф.21:17; 26:6; Мк.11:1,11-12; 14:3; Лк.19:29; 24:50; Ин.11:1,18; 12:1), однако эта Бэтаниа — греческая калька еврейского Бэ^йт ан-йа — дом бедняка (?).   К тексту